Анатолий Гуревич - Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента.

Сейчас установлено, что при активном участии Ежова, а быть может, и еще в большей степени Берии и Абакумова, а в ряде случаев по решению непосредственно И.В. Сталина была ликвидирована зарубежная разведывательная сеть, создававшаяся годами с большими трудностями, и полностью ликвидированы многие резидентуры и члены советских разведывательных резидентур, а многие были изолированы в тюрьмы и ИТЛ Советского Союза уже в послевоенное время.

В моих дальнейших воспоминаниях я остановлюсь еще достаточно полно на действиях репрессивных органов, направленных против армейской разведки. Сейчас хочу продолжить только воспоминания о том, что ожидало меня после возвращения в Москву.

После того как мы отдохнули на подмосковной даче, составили подробные письменные отчеты, за нами была прислана автомашина, доставившая в Главразведупр, где мы были приняты лично Гендиным в его рабочем кабинете.

Вместе с нами там было еще несколько высших и старших командиров. Мы коротко доложили о выполненных нами обязанностях в Испании, ответили на малочисленные вопросы и собирались уже покинуть кабинет высокопоставленного начальника.

Вновь мне пришлось пережить некоторые волнения. Гендин очень дружелюбно попрощался с моими попутчиками, не стал задерживать у себя в кабинете и присутствующих при нашей беседе командиров, а на меня, как мне показалось, не обращал никакого внимания. Совершенно неожиданно он вдруг попросил, подчеркиваю – попросил, меня задержаться.

Не успели выходившие из кабинета командиры закрыть за собой дверь, как Гендин предложил мне подойти к его письменному столу и сесть в стоящее возле стола кресло, а второе, напротив меня, уселся сам.

Он заговорил совершенно другим тоном, мне даже показалось, дружелюбным. У меня не было времени долго задумываться, но уже по имевшейся привычке я подумал, что это дружелюбие объясняется исключительно тем, что я был еще слишком молод, но успел добросовестно выполнить немало важных заданий по линии командования в Ленинграде, а затем и в Испании. Неожиданно я услышал, что попытаюсь, несмотря на годы, отделяющие меня от того дня, воспроизвести более или менее дословно:

- Анатолий Маркович, мы изучили полученные отзывы о вашей боевой деятельности в Испании по докладам главного военно-морского советника товарища Орлова и вашего командира подводной лодки Ивана Алексеевича Бурмистрова. Они были весьма положительными и в некоторой степени даже нас удивили. Вас характеризовали как исполнительного, грамотного, энергичного, инициативного и способного рисковать собственной жизнью во имя безупречного выполнения своих обязанностей в самых рискованных и сложных ситуациях. Изучив эти отзывы, мы решили предложить вам остаться на службе в аппарате нашего Управления. Это предложение сопряжено с возможностью продолжения вами работы по нашей линии непосредственно за рубежом, что, естественно, резко отличается от всех видов выполняемых вами до настоящего времени работ. В этом отношении вам в значительной мере могут помочь приобретенные знания иностранных языков и практическом их применении при общении с иностранцами. Мы имеем в виду знание испанского, французского и немецкого языков. Кроме того, несколько лет, проведенных в институте «Интурист», позволили вам освоиться в области гуманитарных наук. Конечно, мы подготовим вас в достаточной степени для работы за границей. Прежде всего, нам было бы интересно узнать ваши дальнейшие жизненные планы.

Несколько растерявшись от неожиданных вопросов, я, немного подумав, высказал вслух те планы, которые уже долгое время вынашивал в голове, они были связаны с моим возвращением на Родину. Я подчеркнул свое желание вернуться как можно скорее к своим родителям, отдохнуть от значительной нагрузки, перенесенной при выполнении возложенных на меня задач.

Мы оба, задумавшись, продолжали сидеть в креслах. В моей голове стремительно проносились различные мысли, часто совершенно противоречивые. Я всегда хотел служить своей Родине, своему народу всеми силами, часто, не боясь за свою жизнь, я действительно рисковал ею – на подводной лодке, на эсминцах, на фронте под Барселоной. Неотвратимо возникал вопрос: а какое задание, какая работа командованием будет предложена на этот раз? Нет, думал я, если комдив от имени командования предлагает мне новую работу, я не имею никакого морального права отвергать ее! Я должен отказаться от всех своих планов на будущее и согласиться с этим предложением. Несколько поколебавшись, я дал согласие.

Слегка улыбнувшись, этот казавшийся мне строгим и малоразговорчивым человек, видимо, понял все то, что происходило со мной, что творилось в моей голове, и продолжил: «Сейчас мы вам предоставим возможность отдохнуть два месяца (по двум путевкам – в Кисловодске и Сочи), а затем вы проведете несколько месяцев в Москве с целью вашей подготовки для выполнения сложной и специфической работы».

Конкретно, о какой работе за рубежом идет речь, Гендин не сообщил, пообещав все уточнить после моего отдыха, при очередной нашей встрече. Пересев за свой письменный стол, начальник Управления позвонил по телефону еще неизвестному мне человеку по фамилии Бронин и предложил зайти в его кабинет. Через несколько минут вошел немолодой уже человек в военной форме, на петлицах которой виднелся ромб, что означало – комбриг. Он, стоя по стойке «смирно», отрапортовал Гендину, что явился по его приказу. Затем, протянув мне руку, представился: комбриг Бронин (что соответствует теперешнему званию генерал-майора). В первый день нашего знакомства я не думал, что именно с ним будет во многих отношениях связана моя дальнейшая судьба.

Выждав некоторое время, дав нам возможность познакомиться, Гендин предложил комбригу Бронину сесть и, видимо, продолжил состоявшийся ранее между ними разговор обо мне. Вот его краткое содержание:

- Мы правильно предвидели то, что Анатолий Маркович согласится принять наше предложение о продолжении своей дальнейшей деятельности в советской разведке. Как мы уже условливались с вами, дадим ему возможность некоторое время отдохнуть, а затем приступим к совместной работе. Кстати, как решился вопрос о путевках в военный санаторий в Кисловодск и Сочи?

Услышав от комбрига Бронина ответ, что путевка в Кисловодск уже готова и срок её действия начнется через неполных две недели, то есть после того, как я смогу побывать в Ленинграде и повидаться с моими родителями и друзьями, подготовиться к пребыванию в санаториях. Гендин очень любезно пожал мне руку, пожелал всего хорошего и выразил убеждение, что наша совместная работа будет успешной и, самое главное, полезной для нашего государства и нашего народа.