Николай Рыжков - Премьер. Проект 2017 – миф или реальность?

Но — по порядку.

Я уже писал о том, что к концу 1987 года новая система управления народным хозяйством, давно и упорно разрабатываемая нами, проверенная широкомасштабным экспериментом, окончательно перешла из теоретической в практическую сферу, в жизнь. На весьма прогрессивных для того времени условиях самофинансирования работали предприятия, выпускающие 60 процентов всей промышленной и сельскохозяйственной продукции, и примерно половина всех предприятий сферы обслуживания.

В довольно бурно нарождающейся кооперации работало более миллиона человек. Закон о ней был принят на сессии Верховного Совета СССР в мае 1988 года. Это был новый шаг по реформированию экономики после принятия годом раньше закона о госпредприятии.

Основной упор и в проекте Закона, который был опубликован во всех газетах, и в моем докладе на сессии был сделан на кооперацию в сфере производства и услуг. По данным Госкомстата СССР, неудовлетворенный спрос на промышленные товары народного потребления в то время оценивался более чем в 30 миллиардов рублей, а в сфере услуг, оказываемых государственными предприятиями, — примерно в 15 миллиардов. Стояла задача с помощью делового сотрудничества разветвленной сети кооперации с государственным сектором экономики решить эту проблему.

В моем представлении государственные предприятия — глыбы, а пространства между ними и должны были заполняться мелкими производственными и кооперативными предприятиями сферы услуг.

В последние перед тем годы вокруг кооперации было много всевозможных теоретических дискуссий и обывательских пересудов. Некоторые ученые считали, что наши предложения есть отход от социалистических идей. Утверждалось, что вся собственность при социализме должна быть в руках государства и что толкование известной статьи Ленина «О кооперации» является ошибочным. В этом нужно было разобраться как следует, ибо ни я, ни мои соратники не помышляли отходить от социалистических принципов. И к проработке теоретических основ кооперации, к анализу ее роли и потенциала в современных условиях были привлечены лучшие ученые-экономисты и специалисты по кооперативному движению.

Были рассмотрены взгляды Ленина с конца 1918 года, когда он говорил о непременном слиянии кооперации с Советской властью, и до его знаменитого тезиса: «Кооперация в наших условиях сплошь да рядом совпадает с социализмом», выдвинутого в начале 1923 года. За это время Советская власть окрепла, победила в гражданской войне. Контроль государства над этой формой экономических отношений был обеспечен, а через 65 лет — тем более. Между тем споры о том, что, защищая идею кооперации, Ленин, по сути дела, пересмотрел некоторые принципиальные вопросы построения социализма, не утихали. Ну спрашивается, неужели ради красного словца было сказано: «…мы вынуждены признать коренную перемену всей точки зрения нашей на социализм»?

Усиление позиций кооперации в экономике означало развитие в стране разных форм собственности и управления. Кооперативное движение, дополняющее мощный, но не очень гибкий государственный сектор экономики, стало все активнее утверждать себя. Но тут само понятие «кооператор» вдруг приобрело явно негативный характер в сознании общественности, что, на мой взгляд, вызвано следующим.

Первое. Для быстрого формирования кооперативного сектора были установлены весьма льготные налоги, существенно отличавшиеся от налогов на государственные предприятия. Экономическая свобода в кооперативах позволяла платить зарплату более высокую, нежели на госпредприятиях. И многие их руководители стали на своих заводах создавать кооперативы, которые использовали средства производства, принадлежащие государству, выпускали зачастую ту же самую продукцию, но при совершенно иных экономических взаимоотношениях с ним. Фактически стало происходить переплетение, перемешивание собственности и управления, что вызывало массу осложнений в кадровой политике, в психологии трудовых коллективов, во многом криминализировало обстановку и т. д. Попытки же запретить подобную практику встретили шквал критики и в прессе, и в уже новом парламенте. Лоббизм начинал набирать силу.

Второе. Сказывалось давление этого парламента с целью расширения сферы действия кооперативов. В самом конце 1988 года мной было подписано, во исполнение Закона о кооперации, постановление о запрещении некоторых видов деятельности кооперативов. В основном это касалось части медицинских кооперативов, а также всего, что связано с производством наркотических средств и добычей золота. Были затронуты и вопросы контроля за морально-нравственной стороной печатной продукции и кинематографии. Последнее вызвало небывалый шквал критики.

Не было ни одной газеты, которая бы не внесла свой «вклад» в нее. В мае 1989 года на Первом съезде народных депутатов я отвечал на вопрос одного журналиста: «Что критиковалось? Критиковалась та часть постановления, которая касалась идеологии. Можем ли мы отдать идеологические вопросы в любые руки? Это надо решать обществу. Если отдавать кому угодно, то тогда необходимости в таком постановлении нет. Но, думаю, это не так. Несколько месяцев назад я прочитал статью в «Советской культуре» — про одного американца, приговоренного к смертной казни. Он перед смертью говорит: «Вы меня развратили за мои 25 лет. Развратили, показывая насилие. А я ведь нормальный человек, я не шизофреник, не сексуальный маньяк. Вы ведь меня развратили, а теперь сажаете на электрический стул». Я так понимаю, что такого нам нельзя допустить».

Повторяю, я это говорил в мае 1989 года. И слова мои, к огромному сожалению, оказались пророческими. Посмотрите нынешние телепередачи, развалы книг на переходах в метро, объявления в якобы комсомольских газетах. Все погрузилось в разгул насилия, порнографии, разврата. Ни одна страна не допустила бы такого массового оболванивания своего народа, буквально растления молодежи.

Третье. К числу «заслуг» тогдашнего парламента я бы отнес и предоставление прав кооператорам в посреднической деятельности, т. е. в перекупке, а проще — в спекуляции. Я не буду называть фамилии этих лоббистов, они и так часто фигурируют в книге. Но дело свое они сотворили: кооперация стала уходить из сферы производства и услуг в сферу спекуляции.

Однако и при этих, как и многих других неприятностях и издержках позитивные тенденции в реформировании экономических отношений приносили все более заметные результаты.

В стране развернулось арендное движение. Передача в аренду магазинов, кафе, ресторанов, парикмахерских, даже небольших фабрик стала входить в повседневную практику. То есть постепенно, но неуклонно страна двигалась в рынок. Не в дикий, буйный, неподвластный никаким законам и правилам, даже правилам элементарной порядочности, какой мы имеем сегодня, но в регулируемый, социально направленный.