Анатолий Фоменко - Христос родился в Крыму. Там же умерла Богородица

«КАК БАЛИН ВСТРЕТИЛСЯ СО СВОИМ БРАТОМ БАЛАНОМ И КАК ОНИ РУБИЛИСЬ ДРУГ С ДРУГОМ, ТОГО НЕ ВЕДАЯ, ПОКА НЕ НАНЕСЛИ ОДИН ДРУГОМУ СМЕРТЕЛЬНЫЕ РАНЫ.

Вскоре видит он (Балин – Авт.): скачет ему навстречу из замка рыцарь… Увидел его тот рыцарь в красном (Балан – Авт.), и по двум его мечам подумалось ему, что это его брат Балин, но потом, раз не узнал он его щита, то и счел, что это не он. И вот наставили они копья и ринулись друг на друга со всей силою… рухнули кони и всадники…

Из них сильнее пострадал Балин… А Балан первым поднялся на ноги, обнажил свой меч и пошел на Балина, но тот также вскочил и пошел на него… Так они бились друг с другом, покуда совсем не задохнулись…

А они все продолжали биться, да так, что не верили люди потом, слушая рассказы об их поединке, сколько было тогда пролито крови… Наконец, Балан, младший из братьев, отступил и повалился на землю. Тут спросил его Балин Свирепый:

– Кто ты, рыцарь?…

– Имя мое, – отвечал тот, – Балан, я брат славному рыцарю Балину.

– Увы! – вскричал Балин, – лучше бы не дожить мне до этого дня!

И с тем рухнул он наземь без чувств.

А Балан… подполз к брату своему, снял с него шлем, но не мог его признать по лицу, так оно было все изрублено и окровавлено: но тот, придя в себя, воскликнул так:

– О Балан, мой брат! Ты зарубил меня, а я тебя, из-за того весь белый свет будет говорить о нас с тобою.

– Увы мне! – сказал Балан. – Зачем дожил я до такого дня, когда по воле злого случая я вас не смог признать… Из-за того, что вы были при другом щите, я судил, что это не вы, а другой рыцарь.

– Увы! – сказал Балин, – во всем этом виноват тот злосчастный рыцарь в замке, который уговорил меня отдать ему мой щит, к моей и твоей погибели…

В это самое время спустилась к ним владелица замка… и услыхала, как они оплакивают друг друга, говоря: "Из одного лона вышли мы, из чрева одной матери, и потому лежать нам в одной могиле"…

И все дамы и кавалеры плакали от жалости. Вскоре умер Балан, но Балин прожил еще до полуночи. После того похоронили их обоих, и владелица замка повелела записать на камне имя Балана и как ОН БЫЛ УБИТ РУКОЮ БРАТА СВОЕГО, Балинова же имени она не знала…

Наутро прибыл туда Мерлин и по его указанию было на камне начертано золотыми буквами имя Балина: "Здесь лежит Балин Свирепый, что звался Рыцарем-о-Двух-Мечах и нанес плачевный удар"…

После этого распорядился Мерлин перекинуть на остров мост из железа и стали… "Перейти же этот мост сможет и ступить на него отважится лишь тот, кто добр душой, кто не ведает подлости и измены". А ножны от Балинова меча Мерлин оставил на острове… И еще искусством своим сделал Мерлин так, что БАЛИНОВ МЕЧ ОКАЗАЛСЯ ВОТКНУТ В МРАМОРНЫЙ КАМЕНЬ ВЫСОТОЙ С ВЕРСТОВОЙ СТОЛБ, КОТОРЫЙ ТОРЧАЛ ИЗ ВОДЫ, и в нем меч оставался долгие годы. Но в конце концов случилось так, что столб смыло и принесло потоком в город Камелот… и в тот же самый день Галахад, Высокородный Принц, прибыл к королю Артуру; он привез с собою ножны и ИЗВЛЕК ТОТ МЕЧ ИЗ МРАМОРНОГО СТОЛБА, ТОРЧАВШЕГО НАД ВОДОЮ» [564], с. 69–71.

Хотя рассказ Томаса Мэлори мутный, суть дела проглядывает.

• Балин Свирепый и Балан были братьями. Они вступают в единоборство и в результате Балин убивает Балана. Через некоторое время скончался и сам Балин.

Вероятно, это – преломление римской истории о братьях Ромуле и Реме. Ромул здесь – Балин, а Рем – это Балан. Считается, что Ромул и Рем вступили в борьбу, и в результате Ромул убил Рема.

Рис. 7.17. Юные Иисус (справа) и Иоанн Креститель (слева). Венгрия, Будапешт, Музей Искусств. Мастерская Пинтуриккьо (?). Якобы около 1500 года. Фотография сделана А.Т. Фоменко в 2005 году.

Рис. 7.18. Бичевание Христа, привязанного к столбу. Дания, Копенгаген, Национальный Музей. Фотография сделана А.Т. Фоменко в 2004 году.

Впрочем, некоторые «античные» авторы утверждали, что Рем был убит вовсе не Ромулом, а другими людьми.

• В то же время, как мы показали в книге «Царский Рим…», история Ромула и Рема – это отражение рассказов о Христе (Ромуле) и Реме (Иоанне Крестителе). В английской версии Томаса Мэлори, братья-рыцари Балин и Балан погибли в результате коварного обмана: некий рыцарь в замке благородной дамы подговорил Балина отдать ему свой щит. Именно это привело к роковой ошибке: Балан не узнал Балина и набросился на него. Не исключено, что в такой форме преломился евангельский рассказ о коварной

Иродиаде, устроившей дело так, что ее дочь Саломея, воспользовавшись опрометчивым обещанием царя Ирода исполнить любую ее просьбу, потребовала головы Иоанна (Балина).

• Далее артуровское сказание говорит о могиле Балина и о его «мече». Мы уже видели, что вертикально воткнутый меч изображал крест. Так вот, сказано, что Балинов меч-крест оказался «воткнутым» в мраморный камень большого размера. Более того, далее говорится, что меч каким-то образом оказался В МРАМОРНОМ СТОЛБЕ, торчавшем вверх «из воды». По-видимому, здесь упоминается о горе Голгофе, на вершине которой высился крест. На нем распяли Христа. Причем иногда летописцы путали Христа с Иоанном Крестителем (как мы говорили, в частности и потому, что они были троюродными братьями, рис. 7.17). Так и вышло, что Томас Мэлори, фактически рассказывая о распятии на Голгофе, именует главного персонажа этого сюжета Балином. То есть, как мы показали, Иоанном Крестителем.

Напомним, что Христа часто изображали привязанным к СТОЛБУ, когда его бичевали, рис. 7.18. Так что недаром Мэлори говорит здесь о мраморном столбе, в котором находится меч. Вероятно, имелся в виду столб-крест.

Выше мы показали, что Мерлин – известный персонаж артуровских легенд, – описывается как евангельский Дух Святой, породивший Иисуса Христа (Артура) или способствовавший Его рождению. Более того, оказывается, в некоторых старинных хрониках Мерлин более или менее прямо описан как Иисус Христос. Обратимся, например, к известной английской «История бриттов» Гальфрида Монмутского. Значительная ее часть посвящена королю Артуру. Вообще, как считают историки, центральной темой произведения Гальфрида является его рассказ об Артуре. Пишут так: «Все, что ей (артуровской части – Авт.) предшествовало и за ней следовало, уже у самого Гальфрида во многом воспринималось как необходимое дополнение к «основному», т. е. к «артуриане». Последователи Гальфрида Монмутского продолжили разработку именно этой «основной» части его книги, остальное же либо попросту отбрасывая, либо пересказывая бегло и незаинтересованно…» [155], с. 222.