Александр Андреев - Террористы

6 августа Александр II распустил свою Верховную Распорядительную комиссию, хотя реформ государственного устройства не было. К осени 1880 года Кибальчич изобрел метательные бомбы-гранаты, не имевшие аналогов ни в одной армии мира. Исполнительный Комитет ждал, даст ли ликвидация Третьего отделения, также проведенная 6 августа, возможность партии начать массовую пропаганду и агитацию среди подданных, ждал суда над шестнадцатью товарищей и в двух мастерских-квартирах готовил динамит.

Третье отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии было просто переименовано в Департамент государственной полиции Министерства внутренних дел. Из названия вскоре убрали слово «государственная» и Департамент полиции МВД со своей армией жандармов, филеров, приставов, городовых встал во главе политического сыска империи. Штат, как и прежде, состоял из директора, вице-директора, чиновников для особых поручений, секретаря, казначея, делопроизводителей, их старших и младших помощников, переписчиков, архивистов. Официально, главной задачей нового органа была объявлена охрана общественной безопасности и порядка, а также предупреждение и пресечение преступлений. В 1866 году в Санкт-Петербурге было создано Отделение охранения общественной безопасности, но расцвет охранных отделений начался только в 80-х годах XIX века.

Унтер-офицеры царской охраны ротрмистра Карла Коха подчинялись начальнику царского конвоя генерал-адъютанту Черевину. Сведений о деятельности революционеров и их планах Коху, боясь конкуренции, не давали ни Третье отделение, ни Департамент полиции, ни градоначальство, и Кох в сердцах называл себя манекеном.

Осенью 1880 года реформ не предвиделось, а ссылки без суда продолжались и продолжались. В конце октября в Петербургском военно-окружном суде начался Процесс Шестнадцати народовольцев, которых обвиняли на основе показаний покончившего с собой Гольденберга, взятой типографии, нелегальной литературы. Судили Квятковского, у которого единственного нашли динамит, Преснякова, обвиненного в убийствах секретных сотрудников полиции, Ширяева, Зунделевича, Мартыновского, Тихонова, Окладского, Буха, Иванову, Цукермана, Грязнову, Евгению Фигнер, участников убийства губернатора Кропоткина Кобылянского, Зубковского, Булича и управляющего поместьем Д. Лизогуба Дриго. Впервые «Народная воля» вступила в открытый словесный поединок с империей.

Степан Ширяев потребовал признать в государстве верховенство народа и созвать Учредительное собрание. На процессе присутствовали журналисты, посылавшие отчеты в подцензурные газеты. Исполнительный Комитет получал полные тексты выступлений, но не публиковал их, давая шанс товарищам избежать виселицы. Речь Александра Квятковского на процессе слушал набитый до отказа зал: «Мы не анархисты. Мы против государства немногих, но за государство большинства, а его можно создать только при передаче власти народу. Полная невозможность общественной деятельности для народа, свободы убеждений, свободы жить и дышать, превратила русских революционеров, по своим наклонностям гуманным и человечным, пойти на дела, по своей сути противные человеческой природе. Чтобы сделаться тигром, не надо быть им по природе, которая против давления. Лучше смерть и борьба, чем нравственное и физическое самоубийство!» Ширяев добавил, что существующие законы не соответствуют исторической необходимости.

Военные судьи приговорили шестерых народовольцев к виселице, остальных к вечной каторге. Александр Михайлов организовал передачу их последних писем из Петропавловской крепости. Андрей Пресняков писал: «Ответьте за меня врагам, только без пролития невинной крови. Смерть шпионам! Наполняйте землю последователями и обладайте ею». Осужденным ответил Михайлов: «Братья! От нас отнимают дорогих сердцу, но тяжелый акт насилия не подавляет нас. Вы совершаете великий подвиг. Вами руководит идея, могучая нравственная сила. Она будет во всем честном в России гражданский долг, она зажигает ненависть к всеподавляющему гнету».

По привычке к жестокости исполнение смертного приговора было задержано, хотя приговоры военных судов не задерживались и не обжаловались. За эти несколько дней в камере смертников сломался Иван Окладский, мещанин Псковской губернии, слесарь петербургского завода, народоволец и участник нескольких покушений на императора. На Процессе Шестнадцати он вслед за Ширяевым и Квятковским заявил: «Я не прошу и не нуждаюсь в смягчение своей участи. Если суд смягчит свой приговор относительно меня, я приму это за оскорбление». Через несколько дней Окладский написал в камере смертников прощение о помиловании и начал давать показания Департаменту полиции. Он выдал несколько конспиративных квартир, тайную типографию и динамитную мастерскую, из которых Михайлов с соратниками успел вывести людей и вывезти оборудование. Клеточников успел предупредить Михайлова о захвате квартиры 87 в доме 37 на Большой Подъяческой и квартире 21 в доме 11 на Подольской улице и спас Исаева, Якимову, Лебедеву, Грачевского, Ивановскую и Терентьеву. Окладский не знал главных тайн «Народной воли», но он знал так много и стольких многих, что жандармы попросили царя отменить казнь своему новому секретному сотруднику, а заодно для прикрытия Ширяеву и Тихонову, заменив ее бессрочной каторгой. Окладского долго подсаживали в камеры к товарищам. Он опознал в 1880 и 1881 годах многих задержанных в облавах народовольцев, на которых не было никаких улик, он опознал имевших совершенно надежные документы Михайлова и Желябова, которые могли бы уйти из-под ареста. Он выдавал и выдавал народовольцев, которые об этом никогда и не узнали. Иван Окладский, он же секретный сотрудник Иван Петровский, получал большое жалованье, стал почетным гражданином, в 1883 году под фамилией Александров на Кавказе выдал всех местных революционеров, в 1889 году подчинялся лично директору Департамента полиции Петру Дурново. Доклады Петровского читал Александр III, называвший его «нашим техником». В 1890 году Окладский выдал группу Истоминой и Файницкого, пытавшую продолжить дело «Народной воли». Он проработал провокатором почти сорок лет и получил большую пенсию. В 1924 году рабочий Иван Петровский пришел в победившим монархию большевикам Ленина, чтобы оформить пенсию, как народоволец и старейший борец с самодержавием. Архивы МВД империи по провокаторам были уже исследованы новой властью, ленинцы подивились наглости Окладского, арестовали и судили его и дали десять лет заключения. На суде присутствовали выжившие в застенках Вера Фигнер, Анна Якимова, Анна Корба, Михаил Фроленко, через сорок с лишним лет узнавшие, кто выдал «Народную волю» жандармам.