Грэм Робб - Открытие Франции. Увлекательное путешествие длиной 20 000 километров по сокровенным уголкам самой интересной страны мира

Расположенный ниже Баньер-де-Бигор выглядел как лазарет, основанный шутником-садистом: половина пациентов были меланхолики, склонные к самоубийству, а другая половина ипохондрики. Еще был Олю-ле-Бен – тупик в долине танцующих медведей, куда приезжали лечиться «инвалиды любви», то есть «молодые мужчины, больные постыдными болезнями». Началось с того, что в 1822 году один больной сифилисом лейтенант почувствовал себя немного лучше после лечения красноватой водой местного источника. (Видимо, она ослабляла действие ртути, которую тогда прописывали сифилитикам.) Однополчане лейтенанта рассказали об этом, и к 1849 году в Олю были три гостиницы, новый мост и проспект, обсаженный акациями. Курорт в Олю выжил, когда было найдено лекарство против сифилиса, и теперь его рекламируют как «антихолестериновый».

При Наполеоне III было достроено головокружительное горное шоссе, которое называется Термальная дорога (Route Thermale). Она, извиваясь, пересекает Пиренеи с запада на восток, объединяя курорты, которые сделала модными императрица Евгения, жена Наполеона III, посещавшая их во время поездок в родную Испанию. Несколько пиренейских городков пережили что-то вроде золотой лихорадки, только в малом размере. Однако ни одна минеральная вода не оказалась золотой жилой. Как правило, события в городке у минеральных источников, если им управлял честолюбивый мэр, разворачивались так : после того как Термальная дорога или железная дорога соединяла городок с внешним миром, жители городка придумывали историю о том, как популярен он был еще во времена римлян, и направляли просьбу добавить к его названию слово «les Bains» («ванны», в данном случае – «минеральные воды»). Один из местных врачей добивался, чтобы его назначили официальным инспектором местной воды, и издавал подозрительную своей восторженностью брошюру, в которой доказывал, что воды этого источника, происхождение которого окутано туманом прошлого, являются единственным надежным лечением против именно того увечья или болезни, на лечении которых этот врач случайно специализируется.

В тот день, когда вода официально провозглашается полезной для здоровья, становится величайшим днем в истории городка. На площади устанавливают новый каменный фонтан – памятник прогрессу и будущему процветанию. Вместо какого-нибудь бодрого изречения на латыни или французском на фонтане вырезают результаты химического анализа, который был проведен в муниципальной лаборатории. « Вода обладает выдающимися органолептическими свойствами. Она свежа, легка и практически не содержит органических веществ и бактерий… Тест на наличие болезнетворных микробов: отрицательный… Утверждено министром здравоохранения».

Перед тем как городок начинает принимать первых больных и умирающих, волки и медведи застрелены или посажены в зверинец, поставлена ограда, не допускающая свиней и овец на главную улицу, безобразные нищие и сумасшедшие отправлены в муниципальную богадельню. Старая гостиница, где останавливались пассажиры дилижансов, отремонтирована и имеет более новый вид, в спешке построены несколько новых домов – дополнительные помещения для приезжих. Если удается найти предпринимателя, который взялся бы за устройство парка, возникает маленький парк с деревьями и скамейками. Какую-нибудь местную женщину, немного говорящую по-французски, одевают в белую униформу и сажают в будку собирать плату с посетителей. Сами купальни – образец соблюдения общественной иерархии. Титулованные особы и крупные промышленники, чьи имена появляются в новых изданиях брошюры местного врача, выпивают свои стаканчики воды и принимают «шотландский душ» (чередование горячего и холодного душа. – Авт. ) в мраморном зале. Ниже по склону холма мелкие буржуа и солдаты на государственной пенсии купаются в воде, которая уже омыла богачей.

Вскоре кареты уже доставляли калек с железнодорожной станции в гостиницу, и вереница безмолвных пациентов каждое утро идет к мраморному залу. Большеглазые туберкулезные больные выглядывают из кресел-носилок, которые несут носильщики-горцы. Те, кому не удается получить консультацию у курортного врача, – он при случае дает и консультации – вынуждены ждать своей очереди. Вскоре вдоль дорожек, проложенных вокруг города, возникают надгробия над могилами слишком поздно приехавших лечиться курортников и местных жителей, помогавших строить дорогу. Почти во всех курортных городках население увеличивалось с каждым годом. Курорт О-Бон, который называли «парижская улица в пиренейском ущелье», в 1830 году принял 300 больных, а в 1856-м уже 6400. Другой курорт, Котре, стоящий на дороге к югу от Лурда, принял 16 тысяч посетителей – почти 200 человек на каждого местного жителя.

За Пиренеями новые курортные города с театрами и бульварами возникали почти за одну ночь, словно города и крепости, которые, по преданию, строила за один день фея Мелюзина. Население Виши увеличивалось почти так же быстро, как население Парижа. Экс-ле-Бен на берегу озера Бурже в 1784 году принял 260 иностранных посетителей, а в 1884-м почти 10 тысяч, в том числе 3 тысячи британцев и 2 тысячи американцев. Оркестры гостиниц играли «Боже, спаси королеву», а 4 июля стало праздничным днем. Ключом к успеху Экс-ле-Бен было казино, в котором местным жителям разрешалось работать, но запрещалось играть. Некоторые врачи с тревогой смотрели на эти новшества. Их беспокоило, что люди стали лечиться минеральными водами не потому, что были больны, а потому, что им нравился курорт и развлечения в курортном городке. Но врач, писавший под именем доктор Спелеус, сражался за уже проигранное дело, когда предупреждал этих здоровых инвалидов о вредных последствиях отказа от душей и минеральной воды ради головокружительной светской жизни.

«Это постоянные переодевания , траты денег, безумства, тщеславие, суета, самодовольство, мошенничество и ложь. Каждый хочет превзойти соседа и затмить его телом или умом, знатностью рождения или богатством; и на этом пути каждый роет себе могилу, в которой находит разочарование, разорение и сожаление».

Такая же эпидемия легкомыслия началась и вдоль морских берегов Франции. Если верить свидетельствам путешественников, то получится, что до начала XIX века море было бурным и губительным, а потом вдруг выглянуло солнце и выяснилось, что морской воздух имеет лечебные свойства. Морское побережье стало цивилизованным убежищем от зол цивилизации. Дьеп, который с 1824 года имел регулярное сообщение с Брайтоном через Ла-Манш, стал первым приморским курортом, который привлек большое количество посетителей. Затем возникли курорты в Булони, Трувиле и других, менее модных местах, где британские первопроходцы показывали, как приятно и полезно купаться в море. Многие сцены на побережье Нормандии, запечатленные на картинах импрессионистов, были такими же современными, как написанные ими же виды фабрик и железнодорожных станций. Новыми явлениями были зонты от солнца и полосатые тенты на берегу, хорошо одетые семьи, которые, сидя на соломенных стульях, играют с рыболовными сетями, флаг казино, который развевается на морском ветру, и белые дома, фасады которых, в отличие от прежних жилищ, обращены к морю и богато украшены, словно пирожные в кондитерской.