Е. Томас Юинг - Учителя эпохи сталинизма: власть, политика и жизнь школы 1930-х гг.

Один бывший учитель описывал директора своей школы как невежу и грубияна: «Простой заводской рабочий, очень хороший член партии, который ничего не смыслил в делах просвещения» {373} 373 HP. A. № 14. P. 21. .

Учителям-партийцам и комсомольцам, однако, приходилось несладко и потому, что на них наваливали разной работы и в школе, и вне ее стен. Так, учительница Трухина из Архангельска призналась в 1932 г., что ей не до комсомола, так как у нее слишком много дел в школе и другой общественной работы. В Сталинградской области учительница Наталья Васильевна Тельдекова была комсоргом, заведовала культурно-бытовой секцией сельсовета, преподавала на курсах ликбеза для взрослых и нянчила своего шестимесячного ребенка. В начале 1933 г. на молодого учителя Землякова, директора школы и члена партии, «возложили ответственность за хозполиткампании в колхозе», сделали редактором школьной газеты. Все эти поручения мешали ему готовиться к урокам и повышать свою квалификацию. Земляков хотел, в первую очередь, отдавать свои силы школе, но получил отповедь партийного деятеля:

«Когда я сказал уполномоченному крайкома Ковтуну, что я был занят составлением учебного плана работы в группе, он заявил: “Никаких планов и школ”… Я хочу бороться за качество обучения, но мне не дают работать».

Ссылаясь на свой возраст, Земляков, как «молодой учитель», попросил освободить его от общественной работы {374} 374 ГА РФ. Ф. 5462. On. 14. Д. 176. Л. 3; ЗКП. 1933. 28 марта. С. З; Берниковский M. Молодые учителя предоставлены самим себе // ЗКП. 1936. 8 сент. С. 3; Четко организовать работу районо: Аттестация учителей // ЗКП. 1937. 14 февр. С. 3. .

Выдающимися достижениями на политическом или профессиональном поприще учителя-партийцы и комсомольцы похвастаться не могли, зато с энтузиазмом интриговали и подсиживали своих коллег. В татарской деревне молодой учитель-коммунист Хасаншин помог местной партийной организации разоблачить «антисоветского» директора школы. В Сталинградской области в 1937 г. учителя-коммунисты вместе с учениками бойкотировали директора школы, писали заявления в общественные организации, требуя уволить ее после ареста мужа {375} 375 ГА РФ. Ф. 2306. Оп. 69. Д. 2329. Л. 139-140; Шнайдер Л. Кулак пролез к руководству Казанбашской образцовой ШКМ: Усилением революционной бдительности и подлинно оперативным учебно-методическим руководством отвечать на попытки принести в школу антипролетарскую идеологию // ЗКП. 1933. 24 февр. С. 3; Гунин Д. Дела одной школы // КП. 1937. 20 марта. С. 3. .

Эмигранты из СССР также полагали, что в школьной и местной жизни партийцы и комсомольцы действовали весьма энергично, хотя, судя по рассказам, процессу обучения они ничего, кроме вреда, не приносили. По словам одного беспартийного учителя, комсомольцы «не боялись за свое место и поэтому критиковали директора школы», хотя сам он избегал конфликтов с роно и местными властями, в т. ч. из-за небезукоризненных анкетных данных. С еще большей горечью этот учитель заметил: «Отношения между учителями-коммунистами и беспартийными педагогами не складывались, потому что каждый коммунист был осведомителем и его мнению по любому вопросу придавалось большое значение, оно могло круто изменить судьбу любого другого учителя». Один бывший директор школы (который был членом партии) также сказал, что коммунистов в школе скорее боялись, чем уважали. Бывший школьный инспектор Владимир Самарин презрительно вспоминал, что местные власти отказались удовлетворить его просьбу уволить явно не справляющегося с работой учителя — члена партии {376} 376 Samarin V. D. The Soviet School. P. 42-43; HP. A. № 61. P. 12-13, 23-24; № 1517. P. 14, 18; B5. № 45. P. 7. .

Однако материалы советской прессы показывают, что учителей — членов партии и комсомольцев, как и других педагогов, могли в любой момент взять на карандаш, прижать к ногтю по принципу: кому много дано, с того много и спросится. В случае с Пивоваровым, как рассказано выше, тщательное расследование его педагогической деятельности и биографии в 1933 г. привело комиссию к выводу, что «Пивоваровы школе не нужны», несмотря на то что он был членом партии {377} 377 В. И. 14 лет обманывал партию // ЗКП. 1933. 5 сент. С. 2. . В 1937 г. молодую учительницу (названную «М.») исключили из комсомола и уволили с работы, когда бывший секретарь райкома комсомола, после того как она отвергла его сексуальные домогательства, обвинил свою юную коллегу в «зазнайстве и морально-бытовом разложении» {378} 378 Буслаев Г. , Чупрунов В. За что исключали учителей // КП. 1938. 26 февр. С. 3. .

В некоторых случаях партийных учителей и комсомольцев наказывали за «политические ошибки». В один прекрасный день 1937 г. за обедом в столовой директор школы сказал учителю-комсомольцу Золотухину: «Хорошо жить в пролетарском государстве. Порядок, чистота и культурное обслуживание посетителей». Золотухин поправил своего начальника: мы живем «не в пролетарском, а в рабоче-крестьянском» государстве. Через пару дней директор школы доложил комсомольскому секретарю о «пропаганде антисоветских взглядов» Золотухиным. По этому доносу и как племянника кулака Золотухина исключили из комсомола и потом уволили из школы. Одного учителя-партийца в Москве обвинили во враждебных действиях и саботаже, когда он позволил своим ученикам переписать уже проверенные им упражнения, чтобы они получили лучшие оценки,

Дело расследовали органы внутренних дел и пришли к выводу, что этот учитель намеревался подорвать учебный процесс, чтобы «ребята потом провалились на экзамене» {379} 379 Там же. С. 3; Кор. И. Коммунисты-просвещенцы обсуждают отчет парткома // ВМ. 1938. 17 апр. С. 2. .

Учителя всегда ждали неприятности, а партийный или комсомольский билет делал его положение в школе еще более неустойчивым. Переаттестация 1936 г. принесла учителям — членам партии и комсомольцам меньше удовлетворения, чем их беспартийным коллегам. По итогам кампании по Саратовской и Московской областям учителя-комсомольцы получили существенно меньше положительных оценок и чаще увольнялись или получали условное разрешение продолжить работу в школе {380} 380 ЦГАМО. Ф. 4341. Оп. 6. Д. 106. Л. 1; Культурное строительство в Саратовском Поволжье. Ч. 2: 1928-1945 гг. Документы и материалы. Саратов, 1988. С. 82-84. . В сообщениях о массовых увольнениях в это время особо обращается внимание на большое число учителей, которых исключили из комсомола и уволили из школы как «врагов» и «предателей». Судя по этим сообщениям, членство в партии или комсомоле не давало никаких гарантий сохранения работы в школе {381} 381 ГА РФ. Ф. 2306. Оп. 69. Д. 2423. Л. 9-10; Быстров К. Вдумчиво разбирать апелляции // КП. 1938. 27 апр. С. 3; HP. B10. № 175. P. 5. .

Официальные сообщения и отдельные истории говорят, что ни в школе, ни за ее стенами члены партии и комсомольцы не являлись элитой учительского сообщества. Если число комсомольцев значительно выросло, то доля членов партии среди учителей была ниже, чем во всем обществе. Сопоставляя число членов партии и комсомольцев с их образованием и опытом, приходишь к выводу, что партийности учителей, как правило, сопутствовало относительно меньшее педагогическое мастерство. Партийность часто воспринималась (именно поэтому многие стремились стать членами партии или комсомольцами) как способ меньше заниматься непосредственно преподаванием, как возможность продемонстрировать политическую лояльность и преданность профессии. Наконец, членов партии и комсомольцев чаще подвергали всевозможным проверкам. Они обязаны были нести двойную ношу — профессиональную и партийную, поэтому легко попадали под огонь критики, получали выговоры и даже отстранялись от преподавания, если, по мнению начальства, допускали промахи как педагоги или как члены партии.