С. Буранок - Война на Тихом океане и общество США (1941–1945)

Это сразу стало главной новостью, которая заставила американскую прессу практически забыть о Хиросиме. Как количество публикаций, так и характер заголовков, статей были определены словами Трумэна, который 8 августа сделал перед американскими журналистами следующее заявление: «Россия объявила войну Японии – это всё» [1926].

Из такого сообщения президента невозможно было полностью понять его отношение к случившемуся, однако в пользу положительной реакции и даже одобрения свидетельствует письмо президента госсекретарю Джеймсу Бирнсу от 5 января 1946 г.: «В то время мы очень хотели вступления России в войну с Японией. Конечно, мы обнаружили позже, что нам не нужно участие России и русские – головная боль для нас до сих пор» [1927]. Фраза «в то время» обозначает период после завершения войны в Европе.

Но пресса США восприняла события 8 августа как однозначно положительные.

На страницах газет не удалось обнаружить ни упрёков, ни критики СССР за открытие фронта против Японии. Негативная реакция [1928], которую описывает адмирал Шерман, появилась гораздо позднее: «Вступление России в войну с Японией было нежелательно для многих американцев, принимавших участие в войне на Тихом океане. Мы поставили Японию на колени, и американские войска добились этого результата практически одни» [1929]. 8 августа такие идеи если и появлялись в американском обществе, то в прессе не получили освещения.

В этот день периодическую печать США наиболее сильно интересовали два вопроса, связанные с объявлением войны. Во-первых, это заявление В.М. Молотова, которое было более пространным и содержательным, чем краткая реплика Трумэна, следовательно, чаще цитировалось и комментировалось. Во-вторых, военные возможности Советского Союза в борьбе с Японией.

Относительно первого вопроса журналисты из «Oxnard Press-Courier» отмечают, что в речи Молотов указал: «Советский Союз вступает в войну с Японией по просьбе союзных держав» [1930]. Этот же тезис в самом начале ведущей статьи подчёркивается в «Pittsburgh Press» [1931].

Никаких отрицательных комментариев в газетах по этому поводу обнаружить не удалось, из чего следует заключить, что 8 августа 1945 г. американская пресса и общественность одобряли данные действия, не отрицая подобные просьбы, а главное, необходимость в них. Как пишет известный российский историк А.А. Кошкин, «Ф. Рузвельт и У. Черчилль обратились к Сталину с просьбой принять участие в войне против Японии уже на следующий день после японского нападения на Пёрл-Харбор» [1932].

А в «Southeast Missourian» в качестве причин объявления войны приводилась цитата Молотова: «После разгрома и капитуляции гитлеровской Германии Япония оказалась единственной великой державой, которая всё ещё стоит за продолжение войны» [1933]. Необходимо отметить, что 8 августа такая аргументация и такие причины объявления войны были восприняты всеми журналистами, писавшими об этом, корректно и адекватно. В прессе никто не высказывал оценок и чувств, которые сложились у генерала Джона Дина, что «это приводится как доказательство того, что Сталин свято соблюдает свои обещания» [1934].

Непосредственная реакция представителей прессы на данную новость приведена на первой полосе «Southeast Missourian»: «Услышав это, репортёры, судорожно ловя воздух, бросились из Белого Дома к такси, восклицая "Боже мой!”» [1935]. Такая реакция полностью соответствует тону и содержанию выпусков прессы от 8 августа, причём редакторы некоторых изданий посчитали заявление Молотова настолько важным, что включили в газеты его текст полностью [1936].

0 возможной роли СССР в войне протии Японии пресса США писала 8 августа более подробно. Так, в «Oxnard Press-Courier» указывалось, что «большие и хорошо оснащённые» советские армии будут действовать против японских сил в Маньчжурии и Корее [1937]. В этой же статье высказывалось мнение, что советские ВВС «не смогут вести крупное воздушное наступление на японские острова, но будут действовать в Маньчжурии и, возможно, в Корее» [1938].

Такое настойчивое упоминание только двух территорий показывает, что американская общественность уже в августе 1945 г. воспринимала северный Китай и всю Корею как сферу интересов СССР [1939]. Причём негативного фактора в описании распространения влияния Советского Союза в Азии в прессе этого дня обнаружить не удалось.

В таком же русле сделан и общий вывод журналистов о заявлении Молотова: «Таким образом, Соединённые Штаты могут сконцентрировать всю мощь против основных японских островов, не беспокоясь по поводу ликвидации сил противника на Азиатском континенте» [1940]. Характер данного вывода имеет принципиальное значение для формирования восприятия отношения к СССР в прессе США. В утверждении содержится и безусловное признание заслуг (пусть и будущих) СССР в войне против Японии, и вера, что данное решение существенно приблизит конец конфликта, так как газеты, успевшие написать о данной новости, обязательно отмечали «превосходство и мощь русских армий».

Воздействие прессы на читателей хорошо прослеживается по письмам: большинство обычных граждан оценивали только положительно вступление Советского Союза 8 августа в войну с Японией. Например, Катерина Мак Рейнолдс писала в этот день своему мужу: «Следующая [после США] моя любимая страна – Россия. Разве она не чудесна? Я верю, она положит конец войне. Россия и атомная бомба не допустили потери множества жизней в результате вторжения» [1941]. В этот же день Пегги Микер написала, что «услышала новости о России и атомной бомбе с великим воодушевлением», а Клара Холкомб сообщила на фронт мужу, что «прочла в утренних газетах полный рассказ о разрушительной атомной бомбе, и теперь уверена – война закончится быстрее» [1942].

Процитированные нами письма являются отражением информационной ситуации дня 8 августа в американском обществе и доказывают, что граждане воспринимали каждую новость, исходя из образов, заложенных СМИ, причём образов с «первой полосы». В письмах повторяются целые заголовки передовиц как собственные мысли.

Это резко отличает характер восприятия Хиросимы в первые дни от Пёрл-Харбора, когда, напомним, граждане в своих оценках исходили главным образом не из материалов прессы, а из собственного опыта, и даже не могли вспомнить название атакованной базы. 8 августа ситуация обратная – о прежних антисоветских настроениях простые жители США в письмах не вспоминают, и в личной переписке с самыми близкими людьми оценивают действия СССР как «чудесные», т. е. в полном соответствии с оценками газет.

Следующий день (9 августа) стал решающим в противостоянии двух тем: атомной бомбы и вступления Советского Союза в войну. В рассмотренных нами выпусках прессы (более 170 наименований газет) за этот день наблюдаются следующие особенности подхода к двум основным новостям (сброс второй бомбы – на Нагасаки и начало боевых действий в Маньчжурии).