Константин Станюкович - Два брата

- Как живете, Василий Иванович?.. Как поживает Елена Ивановна? спрашивал, между прочим, Лаврентьев. - Замуж не собирается?

И, не дожидаясь ответа, засмеялся и прибавил:

- Барышне пора бы и замуж, барышня хорошая. Что в девках-то сидеть!

- Елена Ивановна выходит замуж. Вы разве не знаете?

- От кого же мне знать? Это она неглупо делает.

- За брата.

- Вот это добре!.. Парочка славная, оба ребята молодые, красивые. Скоро и я, брат Василий Иванович, в закон!

- Вы?

- Эка выпучили глаза, Иваныч... Нешто, паря, мне и жениться нельзя?.. Думаешь, только и свету, что Елена Ивановна... Я, братец ты мой, тоже невесту себе сыскал по своему авантажу! Так-то. Не знаю только, когда свадьбу сыграть?.. А вы, Вася, как погляжу, в Питере-то поотощали. Харч здесь, видно, неважный! Ужо летом поди к нам на откорм? Не люб поди вам Питер-то?

- Не люблю я Петербурга... В деревне лучше...

- Еще бы. Здесь у вас шаромыжник-народ. Ну, одначе, до свидания. Так, повидать вас забрел.

- Я к вам зайду, Григорий Николаевич! Хотелось бы порасспросить, как там у нас... Вы где остановились?

- Да я поди вечером укачу, а то утром. Да и радостного говорить нечего, Василий Иванович. Понапрасну только смущаться будешь. Пакость одна! Ужо приедете - побеседуем, а теперь прощайте, Иваныч. Смотри, не тощай очень-то, а то и косить нельзя будет! - проговорил Григорий Николаевич, крепко пожимая на прощанье Васину руку.

"Другой сорт будет парень-то!" - проговорил про себя Лаврентьев, направляясь к конке.

Через полчаса он был уже снова на квартире у Николая и, не заставши его дома, оставил следующую записку:

"Милостивый государь

Николай Иванович!

Очень нужно с вами повидаться. Зайду опять в семь часов".

- Ну, брат, Жучок! - проговорил Григорий Николаевич, входя через час к своему приятелю, который поджидал его обедать, - а ведь я пальцем в небо попал!

- Как так?

- Он женится.

- А ты уж, видно, сдурил?

- Был грех. Скот-то во мне голос подал. Человек, брат, большая скотина! Чуть было на завтра тебя в благородные свидетели не поволок... Хотел пристрелить парня-то... Ну, да не требуется теперь. Пусть себе живут! вздохнул Григорий Николаевич.

Он рассказал, как было дело, и точно нарочно старался представить все в смешном виде. Даже и свидание с Леночкой Григорий Николаевич хотел было рассказать в шутливом тоне, но это как-то не удалось.

Он замолчал, выпил несколько рюмок водки и, между прочим, заметил:

- А ты, Жучок, обо всей этой глупости как-нибудь не проговорись... Шабаш теперь! Вот только еще повидаюсь с Вязниковым и гайда домой.

Доктор выслушал Григория Николаевича и заметил:

- Тебе, брат, раньше надо было родиться... Рыцарь, как посмотрю!

- Только без дамы...

- Дам много... Захоти только! А все, брат Лаврентьев, советую тебе полечиться.

- Мне-то? Какая такая у меня болесть? Нешто пластал ты меня, как лягух?

- Тебе рассеяться нужно... Съездил бы куда-нибудь. А то в своей медвежьей норе снова захандришь...

- Теперь, брат, не сумневайся. Извлек!

- Так ли?

- Шабаш! - прибавил Лаврентьев, выпивая рюмку водки и с аппетитом принимаясь за обед. - Шабаш! Надурил - и будет! Знаешь что, Жучок... оно, как рассудишь, и впрямь мы ровно бы недалеко от обезьян. Она-то, сволочь, иногда осиливает... давеча, как я с ним-то был... ну, так и хотелось его пришибить... Самцы, што ли, по-твоему, из-за самки дерутся? Ты ведь все так объясняешь, - с грустной насмешкой заметил Григорий Николаевич.

- А ты думал, в тебе не самец говорит? Самец, - будь благонадежен!

- Ох, вы, лекаря, лекаря!.. Ну да ладно, тебя послушаю, возьму в дом солдатскую вдову, и если, шельма, шалить не станет - к батьке и в закон... Все же баба будет около, детвора, пожалуй... Не один, как перст, в доме-то. Самец и самка! Так, что ли, Жучище?

Жучок плохо верил словам Григория Николаевича. Он украдкой посматривал на приятеля. В его глазах было столько грусти, а из-за напускной шутки вырывались такие скорбные звуки, что Жучок от души пожалел своего друга.

XIII

Николай, против ожидания, не застал дома приятеля, которого хотел звать в секунданты. Он с утра ушел и обещал быть дома не ранее шести часов вечера. Николай оставил ему записку, в которой просил непременно, по очень важному делу, заехать к нему, а сам направился в редакцию, где работал приятель, в надежде застать его там около часу.

Погода, как нарочно, была превосходная. Стоял славный, яркий, морозный день... Николай доехал до Поцелуева моста и пошел пешком... Опять грустные мысли проносились в его голове... Опять тоскливо сжималось сердце у молодого человека... Как нарочно, навстречу ему попались похороны. Он даже полюбопытствовал узнать, кого хоронят. Оказалось, что хоронят какого-то молодого человека. "И его, может быть, так же повезут!.." А кругом кипела жизнь... улицы оживлялись... Николай теперь с особенным интересом заглядывал в лица проходивших. Они сегодня казались ему особенно добрыми, хорошими...

- Николай Иванович! - почти в упор раздался чей-то звонкий, приятный, знакомый голос.

Он повернул голову. Из подъезда дома министра внутренних дел проходила к карете Нина Сергеевна.

- Вы точно влюблены или получили неприятное известие, - сказала она, протягивая из-под белого пушистого меха бархатной накидки мягкую, теплую руку, оголенную почти до локтя. - В какие страны?

- На Литейную.

- Нам по дороге. Садитесь, я вас подвезу!

Николай согласился и сел вслед за нею в маленькую карету. Встреча с этой красивой, изящной женщиной обрадовала его... Он уже снова приободрился.

- Что с вами? Вы в самом деле как-то печально шли, - с участием продолжала она, обдавая его мягким, нежным взглядом. - Какое у вас горе?

- Никакого... так задумался.

- Не весело же вы задумались!

Она продолжала болтать; попеняла, что Николай не заходит, сказала, что непременно придет послушать, как он будет в суде сражаться с Присухиным. Присухин ей говорил.

Николай взглядывал на эту блестящую красавицу, и ему было необыкновенно приятно... Хотелось побыть с ней подольше, поговорить, узнать наконец, что это за женщина... А Нина Сергеевна, как нарочно, глядела на него так ласково. "Ведь, может быть... он никогда ее не увидит. Она и не знает, что он завтра дерется".

- Знаете ли, Николай Иванович, с вами весело встречаться! А вы вот как будто не хотите? Отчего?

- Некогда было, Нина Сергеевна...

- Все это вздор... Когда захочешь кого видеть, всегда найдешь время.

- Да и к чему?.. - прибавил тихо Николай.

- К чему? - усмехнулась Нина.

- Пожалуй... того и гляди опять, как тогда в деревне... - улыбнулся Вязников.

- О, какой вы самолюбивый... До сих пор помните... Ну, что ж? Положим, даже и влюбитесь...

- А потом?

- А потом найдете, что это было глупо! - рассмеялась Нина.