И. Линниченко - Малорусскій вопросъ и автономія Малороссіи (старая орфография)

И такое же происхожденіе имѣетъ столь настойчивое теперь требованіе автономіи для Малороссіи, требованіе особенно странное именно теперь, въ новомъ строѣ, ставящемъ цѣлью созданіе у насъ правового государства, всеобщаго равноправія, отмѣны всѣхъ привиллегій.

Кому и зачѣмъ нужна эта автономія, это отдѣленіе, выдѣленіе, отмежеваніе отъ обще-русскаго тѣла, и главное — отъ обще-русскаго дѣла?

Не народу малорусскому, не массѣ, о такомъ отдѣленіи вовсе не думающему. Мысль о такомъ отмежеваніи, ого необходимости, нужно еще внушить народу, о проблематической пользѣ его (едва ли достаточно ясной и отдѣльнымъ представителямъ малорусской интеллигенціи), неимѣющему никакого представленія. Стремленіе къ самоопредѣленію только тогда жизненно, когда оно сознательно, а въ данное время его еще нужно доказывать, а доказывать его теперь, въ эпоху свободы, куда какъ труднѣе, чѣмъ прежде, въ эпоху стараго режима.

Малорусскимъ автономистамъ самимъ еще неясны территоріальныя границы ихъ территоріи.

Федеративная республика, особенно такихъ колоссальныхъ размѣровъ, какъ наше государство, можетъ быть жизненной и прочной только тогда, когда ее составляетъ нація, сознательное сожительство для общихъ цѣлей. При 85 % безграмотныхъ у насъ болѣе чѣмъ сомнительно, чтобы нашему населенію ясны были различія между формами государственныхъ организаціи.

Вспоминается мнѣ одинъ митингъ въ селѣ Херсонской губ. въ эпоху движенія 1905—6 г. На митингѣ ораторствовалъ какой то пріѣзжій ораторъ (въ Малороссіи такихъ ораторовъ именуютъ пролетаріями, а слово пролетаріи производятъ отъ слова «пролетѣть», такъ какъ они странствуютъ обыкновенно на велосипедахъ «прилетівъ па велохсипеді якійсь пролетарій, щось наговорывъ, тай пролетівъ далі»; въ одномъ мѣстѣ, прослушавъ рѣчи ораторовъ на митингѣ, крестьяне просили записать ихъ въ пролетаріи, такъ какъ ораторы утверждали, что пролетаріямъ принадлежитъ будущее). Прослушавъ его рѣчь, содержаніе которой, разумѣется, въ виду состава аудиторіи, сводилось конечно только къ вопросу о надѣленіи крестьянъ землей, одинъ старый крестьянинъ спросилъ оратора: «а хто намъ дасть землю, чи вы, чи царь, бо намъ усе одно — хто намъ дасть землю, за тімъ мы и пійдемо»; къ землѣ, хлѣбу, сводятся всѣ существенныя нужды крестьянскаго населенія, вопросы политическіе для нихъ graeca, non lcgimtur.

Лѣтъ около 30 тому назадъ я довольно долго проживалъ въ Львовѣ, работая въ тамошнихъ архивахъ и библіотекахъ. Приноситъ мнѣ однажды самоваръ дворникъ, переминается съ ноги на ногу, очевидно желая меня о чемъ то спросить и наконецъ спрашиваетъ по польски — «Вы русскій?» Да. «Я тоже русскій (въ русской Галиціи населсніе не знаетъ названія Украина, украинецъ, а называетъ себя русскими, вѣру свою, русской» [1] Названіе Украина означало пограничье, границу, позже пограничную область (Кіевская, Подольская Украина); болѣе широкое значеніе оно стало принимать лишь въ концѣ XVI в. Старовольскій еще въ половинѣ XVII в. говоритъ объ Украинѣ Подольской. См. мою полемику съ С. II. Шелухинымъ и статью Равпты — Гавронскаго Nazwa Ukrainy jej poczatek i cliarakter. Львовъ, 1911,№ 1. Журналъ «Rus.» . Отчего же ты говоришь со мной но польски, если ты русскій? ужо забылъ русскій языкъ». Помолчавъ немного Русскій, забывшій свой родной языкъ, вдругъ огорашиваетъ меня неожиданной фразой: «Вотъ хорошо бы было, еслибы была война». Зачѣмъ тебѣ война?

«Да многихъ бы поубивали, меньше было бы народа, стало бы легче жить. А еще лучше было бы, еслибы насъ взяла Россія». Отчего? «Да, говорятъ, въ Россіи много хлѣба».

Вотъ къ чему сводится вопросъ о самоопредѣленіи народностей въ темной массѣ — къ вопросу о хлѣбѣ.

Но наши мѣстные патріоты въ сущности говорятъ то же — ихъ задача конечно шире— они мечтаютъ при автономіи удовлетворить но только матеріальныя, но и духовныя потребности народа, но, обращаясь къ народу, они стараются его убѣдить, что только при автономіи народъ получитъ достаточное количество земли. [2] Кстати: наши митинговые ораторы, издавна старающіеся поднять населеніе лозунгомъ — земля и воля — не знаютъ, пли не хотятъ знать распредѣленія земельной собственности у насъ и намѣренно оставляютъ темную массу въ предположеніи, что земли у пасъ неимовѣрное количество, до большая часть ея въ рукахъ пановъ и правительства — отнимите у нихъ землю, раздайте ее крестьянамъ и послѣдніе будутъ богатыми землевладѣльцами. А вотъ цыфры: по перешей 1897 г. въ Кіевской губ. на квадратную версту (т. е. на площадь около 100 десятинъ) приходилось 79,9 человѣкъ, на Подольскую— 82,1, Полтавскую, Харьковскую, Черниговскую — отъ 50 до 68,7 (Полтавская). Раздѣлите число населенія на площадь земельную, и вы получите для Кіевской и Подольской губ. всего около 1 съ небольшимъ десятины на человѣка, для Черниговской и Харьковской около 2 десятинъ на человѣка. Если на долю крупнаго помѣщичьяго землевладѣнія приходится 1 /з всей земельной площади, то при секвестрѣ, паціоналнзаціи, соціализаціи земли, называйте это отчужденіе, какъ хотите, прирѣзка каждому отдѣльному лицу будетъ: въ губ. Кіевской, Подольской треть десятины, въ губ. Черниговской и Харьковской двѣ трети. Не знаю, можетъ ли такая прирѣзка сдѣлать крестьянина богачемъ

Скажутъ: автономія но ость отдѣленіе, это только самоопредѣленіе отдѣльной области въ ея внутреннихъ дѣлахъ. Самоуправленіе вызываетъ къ жизни мѣстныя силы, работающія за совѣсть, за идею, на благо народа, въ то время, какъ чиновники, изъ коихъ многіе могутъ быть людьми пришлыми, не связанными кровной связью съ населеніемъ, не знакомые съ его бытомъ, относятся къ своимъ обязанностямъ формально, безъ увлеченія, ихъ интересуетъ но чужое благо, а собственные оклады.

Совершенно съ этимъ согласенъ. Но вѣдь федерація и автономія понятія разныя. Наши сторонники федераціи понимаютъ ее какъ соединеніе отдѣльныхъ областей, имѣющихъ каждая право законодательное — федерацію отдѣльныхъ государствъ, скажемъ прямо.

Представимъ себѣ Русь, русское государство, огромной республикой, объединяющей республики большаго и меньшаго размѣра — Малорусскую, Бѣлорусскую, Литовскую, Грузинскую, Армянскую, Татарскую, Латышскую, Туркменскую. Киргизскую, пожалуй еще Мордовскую, Чувашскую, Самоѣдскую и т. д. (не знаю, какъ будетъ съ нѣмцами и евреями — первые имѣютъ земли въ разныхъ мѣстахъ, вторые безземельны и вкраплены въ мѣстахъ стараго правожительства крупными общинами — занимая кое-гдѣ — Бердичевъ, Шиловъ и т. д. — почти сплошь отдѣльные города, составляя въ другихъ напр., въ Одессѣ, третью часть, чуть ли не половину всего городского населенія).

Каковы будутъ государственныя отношенія такихъ мелкихъ республикъ ко всему государству? Будетъ ли у пасъ единство дѣйствій при такихъ многочисленныхъ федеративныхъ частяхъ? А вѣдь государство можетъ быть сильнымъ только при такомъ единствѣ, а единство такое возможно лишь при національномъ сознаніи.