Валерий Вьюгин - Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Если задачу по внедрению марксизма Социологическому Комитету в этот период выполнить не удалось, то удалось в той или иной мере расшатать устои Института и внести свою лепту в сгущающуюся к концу 1920-х годов атмосферу морального разложения. Об этом свидетельствуют отразившиеся в документах Института скандалы и склоки.

Прежде всего скандал разгорелся вокруг самого Соцкома. Создавая видимость активной деятельности, Назаренко начал приписывать себе чужую работу, отчитываясь материалами фольклорных экспедиций, результатами работ по обследованию города, работами музейной секции, изучением массовых праздников [58] Недовольство структурой Соцкома и указание, что сектор занят не своей работой, прозвучали еще в докладе ГУСа по обследованию художественных институтов Ленинграда (ГИИИ и ГИХКа) в январе 1926 г. (ЦГАЛИ СПб., ф. 82, оп. 3, ед. хр. 22, л. 26). . Более того, поскольку Соцком находился в привилегированном положении и особо финансировался Главнаукой [59] 16 октября 1925 г. состоялось третье заседание Правления Института, на котором вторым пунктом сообщалось об ассигновании Главнаукой ГИИИ на издание трудов Социологического Комитета дополнительно тысячи рублей (ЦГАЛИ СПб., ф. 82, оп. 3, ед. хр. 14, л. 15). , то под своей эгидой Назаренко начал издавать сборники Института, причем не только указанный выше сборник социологических трудов, но и сборники сотрудников ТЕО по революционным празднествам [60] Массовые празднества: Сб. статей / Предисл. Н. П. Извекова. Л.: Academia, 1926. , сборники материалов фольклорных экспедиций, в которых участвовали сотрудники всех отделов Института [61] Крестьянское искусство Севера. Л.: Academia, 1926; Крестьянское искусство СССР: Искусство Севера. Вып. 1–2. Л.: Academia, 1927–1928. , и т. д.

Впервые вопрос о присваивании Соцкомом разработок других секторов возник на расширенном заседании Правления 5 апреля 1926 года, где было постановлено: «Признать принципиально нежелательным, чтобы Социологический комитет вел те работы, которые ведутся или должны вестись отделениями по специальности» [62] ЦГАЛИ СПб., ф. 82, оп. 3, ед. хр. 22, л. 1 об. . Однако постановление было проигнорировано, и экспансия Соцкома в чужие сферы продолжалась. О следующем скандале Шмит сообщает в январском письме 1927 года заведующему Художественным отделом Главнауки П. И. Новицкому. Не совсем понятно, что послужило для него поводом. Ясно только, что «произошел взрыв в самом Президиуме Социологического комитета: секретари всех четырех секций [63] Названия секций со временем видоизменялись, но в начале это были: Секция теории и методологии, Крестьянская секция, Секция художественной агитации и пропаганды искусства, Музейная секция. заявили, что они работать больше в этой атмосфере не могут». Было решено «произвести перевыборы председателей и секретарей секций». Но результатов также никаких не было, поскольку «желающих добровольно работать с Назаренко» не нашлось [64] ЦГАЛИ СПб., архив Ф. И. Шмита, ф. 389, оп. 1, ед. хр. 50, л. 2 об. .

В новом академическом году, когда отношения директора и Назаренко резко обострились, Шмит начинает действовать. 28 сентября 1927 года директор посылает ему официальное письмо (с копиями в Правление ГИИИ и в Президиум Соцкома), где отмечает, что с началом изучения агитационного и массового искусства, а также фольклорных экспедиций «между С<���оциологическим> К<���омитетом> и Отделами начались <���…> бурные столкновения»: Соцком начал «отбирать у Отделов живые силы и дублировать их работу». Утверждая, что «все отделы Института более или менее решительно и полно усвоили социологический метод», Шмит настаивает на необходимости реорганизации Комитета [65] Там же, ед. хр. 47; то же: ЦГАЛИ СПб., ф. 82, оп. 3, ед. хр. 33, л. 14. .

11 января 1928 года для обсуждения этого вопроса было созвано расширенное заседание Правления Комитета. Однако Назаренко пригласил на заседание ответственных работников из коммунистов (Г. Е. Горбачева и Б. П. Обнорского), которым посулил штатные места в Соцкоме. За полное расформирование всех секций Соцкома, кроме Секции марксистского искусствоведения [66] Об организации этой секции см. далее. , выступил А. А. Гвоздев, к которому присоединился приглашенный на заседание куратор ИЗО искусствовед А. А. Федоров-Давыдов. Гвоздев говорил, что «создается институт в институте», что Соцком не должен браться за разработку тех вопросов, которые могут и должны разрабатывать другие отделы. Кроме того, председатель ТЕО выразил недовольство, что аспиранты много времени уделяют работе в Соцкоме и запускают свои научные занятия в отделах. Однако Шмит и Новицкий пасуют перед таким радикальным решением (Новицкий назвал выступление Гвоздева «своеобразным бунтом»), предлагая лишь уменьшение и урегулирование секций. Назаренко ревностно поддержали приглашенные партийные товарищи [67] ЦГАЛИ СПб., ф. 82, оп. 3, ед. хр. 33, л. 27–29. , в результате чего вопрос о Соцкоме был перенесен на Правление Института, состоявшееся через два дня, 13 января. Судя по протоколу этого заседания, прежняя структура Соцкома не только сохраняется, но к ней присоединяются две новые секции и ряд комитетов [68] Там же, ед. хр. 41, л. 1–1 об. . Трудно сказать, кто этому споспешествовал, поскольку об этом заседании сохранилась лишь краткая запись в дневнике присутствовавшего на Правлении А. А. Кроленко: «…Очень долго тянется спор насчет Социологического комитета, который доходит до склоки и драк» [69] Кропенко А. А. Дневник 1928 года // РО РНБ, ф. 1120, ед. хр. 652, л. 7. .

Итак, Соцком продолжал функционировать, «укрепляясь» и разрастаясь, хотя после кампании по борьбе с «вульгарной социологией» и «переверзевщиной» эти структуры постепенно теряют политическую актуальность, а само словосочетание «социологический метод» стыдливо уходит из лексикона партийных чиновников, заменяясь «марксистским методом», а потом «марксистско-ленинской методологией». Соцком меж тем «укрепляется» критиками-марксистами: Г. Е. Горбачев в начале 1928 года избирается действительным членом по Соцкому [70] ЦГАЛИ СПб., ф. 82, оп. 3, ед. хр. 33, л. 40; для Г. Е. Горбачева Назаренко «выбивает» одну институтскую ставку (там же, л. 25–25 об., 38). и заведует новой секцией марксистской критики; Б. П. Обнорский (сотрудник Коммунистического университета) становится заведующим Секции художественной политики [71] См. список личного состава и штатных сотрудников Соцкома на 15 марта 1928 г. (ЦГАЛИ СПб., ф. 82, оп. 3, ед. хр. 38, л. 1). , тогда же в Правление Комитета вводится Новицкий [72] Новицкий и Горбачев одновременно, 30 января 1928 г., избираются действительными членами по Соцкому (ЦГАЛИ СПб., ф. 82, оп. 3, ед. хр. 43, л. 1 об.). . Расформированию подверглась лишь ставшая к этому времени неугодной научная секция Общей философии и эстетики (возглавляемая Н. Э. Радловым и Б. М. Энгельгардтом). Зато в Крестьянскую секцию Соцкома постепенно переходят фольклорные ячейки из других отделов Института, кроме Секции художественного фольклора, ранее перешедшей из Соцкома в состав Словесного отделения. На базе их материалов в Соцкоме создается Фольклорный архив [73] См.: «Отчет Крестьянской секции Соцкома» за октябрь 1927 — апрель 1928 г. (ЦГАЛИ СПб., ф. 82, оп. 3, ед. хр. 33, л. 67–70). ; здесь же начинает работать Секция изучения художественной культуры народов СССР, которую возглавил Жирмунский [74] См.: «План работы Секции изучения художественной культуры народов СССР» (там же, л. 87–90) и Протокол заседания Президиума Соцкома от 16 мая 1928 (там же, л. 103). Секция была утверждена на заседании Правления Института 22 мая 1928 г. (ЦГАЛИ СПб., ф. 82, оп. 3, ед. хр. 41, л. 109 об.), что стало особенно актуальным после XV съезда партии, где был поставлен вопрос о политике по отношению к «нацменам». . И только 8 февраля 1929 года, во время кардинальной «реорганизации» Института, Соцком удалось ликвидировать [75] ЦГАЛИ СПб., ф. 82, оп. 3, ед. хр. 39, л. 4. (см. об этом ниже).