Коллектив авторов - Дворянство, власть и общество в провинциальной России XVIII века

Возрождение краеведческих исследований произошло в 1960-е годы. Однако только в конце 1980-х годов история регионов стала выходить за рамки краеведения. В 1990 году на конференции в Челябинске был создан Союз краеведов России, который возглавил академик Сигурд Оттович Шмидт. Чтобы подчеркнуть необходимость развития такого научного направления, как местная история, Шмидт ввел тогда термин «историческое краеведение», который, по мнению многих историков, вполне соответствует термину «академическая локальная история» {85} 85 Шмидт С.О. Изучение культуры российской провинции (XVIII — начало XX в.) и задачи краеведения // Русская провинция. Культура XVIII–XIX вв. М, 1992. С. 7–14. . Интересные работы научного характера по истории отдельных регионов начали появляться еще в 1980-е годы. С упрощением доступа в архивы в постсоветское время в области краеведения наступил бурный период «накопительства», сравнимый с «антикварным» направлением локальной истории на Западе. Российские исследователи стремились ввести в научный оборот как можно больше новых фактов и источников, неизвестных или замалчивавшихся ранее по идеологическим или иным причинам. Это дало настоящий взлет краеведения, особенно заметный в последнее десятилетие в связи с развитием Интернета. Однако это накопление фактов, к сожалению, до сих пор по-настоящему не стало основанием для развития «академического» направления исследований по истории регионов. Хороших аналитических работ, построенных на солидном основании новых архивных материалов, осмысленных и интерпретированных в рамках современных достижений теории истории, пока крайне мало {86} 86 Среди наиболее заметных хочется назвать следующие: Зорин А.Н. и др. Очерки городского быта дореволюционного Поволжья; Каменский А.Б. Повседневность русских городских обывателей; Кошелева О.Е. Люди Санкт-Петербургского острова Петровского времени. М., 2004; Севастьянова А.А. (Отв. ред.) Региональная история в российской и зарубежной историографии. . И нельзя сказать, чтобы западные теории истории были не знакомы российским исследователям: еще в конце 1990-х годов в России прошли многочисленные круглые столы, конференции и симпозиумы по проблемам применения микро- и макроподходов к изучению прошлого, при академических институтах открылись постоянно действующие семинары, на которых обсуждались и обсуждаются проблемы обыденности, частной жизни, новые подходы к изучению взаимоотношений власти и общества, в том числе в провинции, проблемы локальной истории. Большую роль в популяризации западных теорий в России сыграли работы Арона Яковлевича Гуревича, Юрия Львовича Бессмертного, Лорины Петровны Репиной и других {87} 87 Гуревич А.Я. Исторический синтез и Школа «Анналов». М., 1993; Он же. Историческая антропология: Проблемы социальной и культурной истории // Вестн. Академии наук СССР. 1989. № 7. С. 71–78; Бессмертный Ю.Л. Человек в кругу семьи. Очерки по истории частной жизни в Европе до начала нового времени. М., 1996; Он же. Человек в мире чувств: Очерки по истории частной жизни в Европе и некоторых странах Азии до начала нового времени. М., 2000; Репина Л.П. «Новая историческая наука» и социальная история. М., 1998; Она же. Социальная история в историографии XX века; Куприянов А. И. Историческая антропология. Проблемы становления // Бордюгов Г.А. (Ред.) Исторические исследования в России: тенденции последних лет. М., 1996. См. также публикации в альманахе Одиссей. Человек в истории. . Однако по-прежнему большинство публикаций по провинциальной или региональной истории, издаваемых в России, можно отнести скорее к «антикварной» или краеведческой традиции, чем к «академической» или научной историографии. Не намного лучше обстоит дело с исследованиями, изданными на Западе, в которых новые методы локальной истории сравнительно недавно начали применяться к изучению провинциальной России. Среди наиболее значительных следует назвать работы Кэтрин Евтюхов, Мэри Кавендер, Валери Кивельсон, Дэвида Ранзела, Дональда Рэйли, Грегори Фриза, Дженет Хартли и других {88} 88 Evtuhov С. Voices from the Provinces: Living and Writing in Nizhnii Novgorod, 1870–1905 // Journal of Popular Culture. Vol. 31. 1998. P. 33–48; Cavender M.W. Nests of the Gentry. Family, Estate, and Local Loyalties in Provincial Russia Newark (N.J.), 2007; Kivelson V.A. Autocracy in the Provinces. The Muscovite Gentry and Political Culture in the Seventeenth Century. Stanford (Calif.), 1996; Ransel D.L. A Russian Merchant's Tale. The Life and Adventures of Ivan Alekseevich Tolchenov, Based on His Diary. Bloomington (Ind.), 2009; Raleigh D.J. (Ed.) Provincial Landscapes: Local Dimensions of Soviet Power, 1917–1953. Pittsburgh (Pa), 2001; Freeze G.L. The Soslovie (Estate) Paradigm and Russian Social History // American Historical Review. Vol. 91. 1986. P. 11–36; Hartley J.M. Katharinas II. Reformen der Lokalverwaltung — die Schaffung stadtischer Gesellschaft in der Provinz? // Scharf С. (Hrsg.) Katharine II. Russland und Europa Mainz, 2001. S. 457–477. .

Если же подойти ближе к проблемам локальной истории России XVIII века и еще конкретнее — к провинциальному дворянству XVIII века, то здесь мы, к сожалению, оказываемся на практически нехоженой территории. Большинство изданных в России работ по провинциальной истории, стремящихся применить аналитический подход, не идут дальше рассуждения о дихотомии «столица — провинция». Работы западных исследователей по истории дворянства России XVIII века, даже если построены с использованием большого количества материалов из региональных архивов, редко фокусируют свое внимание именно на проблемах локальной истории {89} 89 Из общих исследований, опубликованных на Западе и имеющих непосредственное отношение к теме сборника, см., например: Dukes P. Catherine the Great and the Russian Nobility. A Study Based on the Materials of the Legislative Commission of 1767. Cambridge, 1967; Madariaga I. de. The Russian Nobility in the Seventeenth and Eighteenth Centuries// Scott H.M. (Ed.) The European Nobilities in the Seventeenth and Eighteenth Centuries. Vol. 2. London, 1995. P. 223–273; Marrese M.L. A Woman's Kingdom: Noblewomen and the Control of Property in Russia, 1700–1861. Ithaca (N.Y.); London, 2002; Farrow L.A. Between Clan and Crown: The Struggle to Define Noble Property Rights in Imperial Russia Newark (N.J.), 2004; Aust M. Adlige Landstreitigkeiten in Rußland: Eine Studie zum Wandel der Nachbarschaftsverhaltnisse, 1676–1796. Wiesbaden, 2003. См. также аналитический обзор работ, посвященных истории российского дворянства XVIII века, как западных, так и российских исследователей, в недавней книге Е.Н. Марасиновой: Марасинова Е.Н. Власть и личность: Очерки русской истории XVIII века. М., 2008. С. 9–75. Историографические очерки в начале всех статей в настоящем сборнике также дают дополнительное представление о литературе по конкретным аспектам истории дворянства в отдельных регионах России. . Хочется, однако, еще раз подчеркнуть, что устойчивые стереотипы восприятия русского провинциального дворянина XVIII века, подобно традиционному изображению историками французского провинциального дворянина того же времени, не выдерживают проверки с помощью детального анализа местных материалов. Это продемонстрировало обращение историков к комплексам архивных документов по истории отдельных регионов России, остававшимся ранее вне исследовательского поля либо рассматривавшимся под другим углом зрения {90} 90 Смилянская Е.Б. Дворянское гнездо середины XVIII века. Тимофей Текутьев и его «Инструкция о домашних порядках». М., 1998; Козлов С.А. Русская провинция Павла Болотова: «Настольный календарь 1787 года». СПб., 2006; Белова А. В. «Четыре возраста женщины». Повседневная жизнь русской провинциальной дворянки XVIII — середины XIX в. СПб., 2010; Глаголева О.Е. Жизнь в русской провинции в середине XVIII века (по материалам дворянских наказов Уложенной комиссии 1767–1768 гг.) // Вестник Томского государственного университета. Приложение. № 22: Доклад и статья международных научных чтений «Д.С. Лихачев и русская культура». 2006. Кемерово, 2006. С. 72–76. . В частности, детальное изучение провинциальных усадеб русских дворян XVIII века, предпринятое недавно Юрием Александровичем Тихоновым на основе анализа описей имущества должников, позволило российскому историку «развеять сложившийся в художественной литературе образ помещика-барина, равнодушного и неумелого хозяина, полного пленника своих приказчиков и управляющих. Конкретный материал показывает сельскую усадьбу в виде культурно-бытового гнезда, проводника в провинциальной жизни новых веяний в духовной жизни общества» {91} 91 Тихонов Ю.А. Дворянская усадьба и крестьянский двор в России XVII–XVIII вв.: Сосуществование и противостояние. М., 2005. С. 11. Другая работа того же историка позволяет сравнить образ жизни провинциальных дворян с бытом столичной аристократии: Тихонов Ю.А. Мир вещей в московских и петербургских домах сановного дворянства (по новым источникам первой половины XVIII в.). М., 2008. . Дальнейшее обращение к региональным материалам в рамках проблем локальной истории поможет преодолеть привычные стереотипы и выйти на уровень теоретического осмысления истории русской провинции.