Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 2)

(Мужиловскому) и десяти человекам Козаков, которые привезли в Москву

иерусалимского патриарха Паисия, а сообразно с этим жалованьем был награжден и

Вешняк с товарищи. Они получили: „отлас гладкой, сукно лундыш *) самый доброй,

камка добрые, два сорока соболей по 50 рублев сорок, денег 30 рубблев; козакам трем

человеком но сукну по англипскому по доброму, по две пары соболей по 5 рублев пара;

денег ио 10 Рублев; людем их и подковникову конюху всего 6 человеком, по сукну по

доброму, по паре соболей, по 2 рубли пара, денег по 10 Рублев человеку®.

Июня 12, через 8 дней по прибытии Вешняка в Москву, оп был отпущен царем, у

которого поцеловал руку, но с которым „розговорить устно®, как это писал

Хмельницкий, было бы слишком высокою для него почестью. На отпуске думный дьяк

сказал ему в присутствии царя:

„Федор! великий государь-царь и великий князь Алексей Михайлович, всеа Руеии

самодержец и многих государств государь и обладатель, велел к тебе сказати: Приезжал

еси к нашему царскому величеству по присылке запорожского гетмана, Богдана

Хмельницкого, с листом. И мы, великий государь, тот гетманов лист выслушали, и

гетмана и все Войско Запорожское за их службу, что нашие царского величества

милости ищут, жалуем — милостиво похваляем. И против того гетманова листа

посылаем с тобою къ

*) Feia hollimdisch, по-подольски falendysz. Из этого сукна козаки носили так-

называемые жупаны-.м/г)«км.

.

383

нему, гетману, к Богдану Хмельницкому, нашу царского величества грамоту да

нашего государева жалованья три сорока соболей*.

„А после того* (записано в столбцах) „думной дьяк Михайло Волошеников,

объявил им государево жалованье при государе, а молыл: Полковник Федор! великий

государь царь и великий князь Алексей Михайлович, всеа Русий самодержец и многих

государств государь и обладатель, жалует тебя своим царским жалованьем: отлас,

камка, сукно багрец, два сорока соболей, денег 30 рублевъ*.

Так патриархально и вместе так отчетливо велось государево хозяйство московское,

вовсе непохоже на польское, в котором иной раз было разливное море для всех

выдмикуфлеп, а ипой—на королевской кухне недоставало дров и говядины, а

сенаторы-резиденты голодали вместе с своим „великим монархомъ*, от иностранных

же послов, случалось, великий монарх бегал из Варшавы на охоту, чтобы в

шшвродовской жизни скрыть свое постыдное убожество.

Из приема Вешняка явствует само собой, что тайный договор с козаками и

пересылка сенаторских писем к козацкому гетману могли явиться только в шляхетских

умах, которые по-казацки мутил взбунтовавшийся шляхтич.

В ответной своей грамоте, врученной Вешпяку, царь писал, что желание

Хмельницкого и обещание служить ему, великому государю, со всем Запорожским

Войскомъ—милостиво похвалятъ^ но что наступить царским ратям па козацких

неприятелей нельзя, потому что отцом его, царем Михаилом Федоровичем, заключено

с покойным королем Владиславом и с его наследниками „вечное докончанье*,

утвержденное на обе стороны их государскими душами, крестным целованьем и

грамотами и печатьмиа.— „А будет королевское величество* (сказано в заключение)

„тебя, гетмана, и все Войско Запорожское учинит свободных *), без нарушенья вечного

докончанъя, и мы, великий государь, наше царское величество, тебя, гетмана, и все

Войско Запорожское пожалуемъ—под нашу царского величества высокую руку

приняти велимъ* **).

'

*) Вчерне было подписано сперва: „А будет ты, гетман и все Войско Запорожское, у

короля и у панов-рад учинитеся свободны^.

**) Это место также вчерне было написано иначе* а именно: „А будет, вам в чем

учинитца теснота и гоненье, и которые на нашу царского величества сторону

переходить учиут, и мы, великий государь, для православные христианские веры, по

тому ж тех приняти велим, что после вечиого ДО" кончаиья с обе стороны переходят

невольной

384

.

Но польскому королю и его панам-рады, рабам римского папы, уже была дана

строгая нота. Получив известительное письмо о воцарении Яна Казимира в конце

марта, Алексей Михайлович промолчал весь апрель, и только 8 мая написал внушение,

что возводить человека в достоинство светила всего християнства (как делают-мол

паписты) непристойно. Под этим внушением могло скрываться и другое,—что

славословит без всякой меры короля, оторвавшего у Москвы Северщину к Польше,

более чем неблагоразумно в такой момент, когда завоеватели Северщины завоевали

Польшу, и готовы повергнуть ее к ногам преемника Собирателей Русской Земли.

Привыкпув мыслить по римской логике, польские паны взирали па Москву с таким

пренебрежением, что даже лучший из их канцлеров, Ян Замойский, среди

пациопальпого собрания своего называл московского царя Бориса хлопом. Между тем

цари-хлопы, с окружавшими их просторековатыми боярами, хорошо знали путь

политической жизни, шли по этому пути при свете собственного, русского ума, и, в

свою очередь, присвоивали себе право называть папов безмозглыми Ляхами. Теперь

именно настал такой момент, когда две системы политической жизни, два

противоположные способа государственного самосохранепия -должны были доказать

практически свою состоятельность. Поляки гордились вольностью своею, а Москали—

своею неволею. Называя себя холоиьями царя своего, бояре московские таким

самоуничижением высказывали только национальное уважение к знамени, под

которым Русский Народ (не Шляхетский и пе Козацкий) из падшего сделался

восставшим, из раздробленнаго—единим, из малаго—великим. Поэтому всякое прямое

или косвенное оскорбление имени и достоинства царского принимали они за

оскорбление всего народа, над чем „безмозглые* смеялись и после Хмелънитчины, в

знаменитых Pamiкtnikach Paska *).

*) Byи tedy miкdzy ochotnikami chиopiec, ktуry umiaи z Moskalami swarzyж siк i

draїniж ich; jak oni woиali: „czaru, czaru££! to chиopiec przypadиszy Misko nich, zawoиaи

gиosem: „wasz czar taki a t-aki“! to Moskali za nim kilkunastu albo kilkudziesi№t

wysworowaиo siк; chиopiec zaњ, na r№cymbaeh macie siedz№c, dobrze uciekaи, a

wyprowadziwszy ich za sob№ daleko od kupy, to my, skoczywszy z bokуw, przerznieliњmy

ich, siek№c i zabieraj№c. Doњж na tern, їaњmy posиali wojewodzie ze trzydziestu jкzykуw

z harcуwki za powodem owego chиopca. To znowu chиopiec do nich poruszaи i powiedziaи

im co innego o carze, a Moskale jakoby wњciekli, (bo oni bardziej siк uraїaj№ o krzywdк

imienia carskiego, niїeli

.

385

Случай выместить па Ляхах всю их кичливость сам по себе был искусителея.

Хмельницкий „растопталъ* их боевые силы, растоптал, по выражению Киселя, их

славу, и грозил перевернуть польское панство кверху ногами, — грозил в глаза великим

и полномочным послам Речи Посполитой, которых третировал еп canaille. Москали