Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 2)

161

козаки, в свою очередь, доказали, что не у одного старика Потоцкого был

доверчивый „розум жиноцький", не соображавший того, что простонародная Русь не

была еще полонизована подобно Потоцким, Чернецким, Сопигам (по-польски Sapieha)

и другим потомкам тех, которые, во времена оны, бились недалеко от Желтых Вод на

реке Калке.

Но ум умом, а боевое мужество мужеством. Триста шляхтичей были тоже почти

исключительно Русичи, только по вере, по языку и обычаю назывались, как и сыновья

князя Василия, Поляками. В настоящем случае три сотни польскорусских, или

русскопольских, шляхетных витязей не уступали в стойкости и решимо сти

Фермопильским Грекам. Они замкнулись в четвероугольнике, построенном из

походных возов и. отступая в виде подвижного з&мка, два дня отпугивали

козакотатарские полчища. Но хлынул дождь, быть может, вызванный из сотрясенного

воздуха их же пальбою; отсырел порох; измученные чрезвычайными усилиями воины

едва двигались.

Между тем козаки отняли у них воду, и Хмельницкий прислал к Стефану

Потоцкому его письмо к отцу, перехваченное козацкими чатовниками. Бунтовщик

предложил героям панской республики условия капитуляции. „Мы не можем

трактовать с вами о наших дедахъ" (говорил он), „потому что между вами нет ни

сенатора, ни уполномоченного, которому бы мы могли объяснить, что заставило нас

взяться за оружие. Отдайте нам ваши пушки, и ступайте себе с миром домой".

Потоцкий потребовал от Козаков присяги, точно как будто присяга была делом

надежным не только в Козацком народе, но и в Шляхетском. Козаки присягнули по-

иезуитски, тая в сердце иное намерение. 'Пушки были отвезены в табор Хмельницкого.

„Это кстати козакамъ"! восклицает козацкий историк сочувственно, рассказывая,

как Хмельницкий обратил полученные вероломством пушки против трехсот воинов, и

забывая, что козаки, через десяток лет, поступали еще вероломнее с московскими

ратями.

Но и под выстрелами собственной артиллерии шляхетные рыцари продолжали еще

бороться с козако-татарскою ордою. Они шли в сомкнутом четвероугольнике до тех

пор, пока козаки, заскакавши вперед, не завалили им дорогу срубленными деревьями

на дне степной западины, носившей имя Княжих Байраков, может быть, еще со времен

Варягорусских князей. Тогда Хмельницкий pas-

т. п.

21

162

ОТПАДЕНИЙ МАЛОРОССП ОТЕ ПОЛЬПИЙ.

бил пушками подвижную крепость в щепья, и бросился с Тата рами на недобитков.

Стефан Потоцкий, весь покрытый ранами, был взят почти мертвый в плен. За ним и

остальные положили оружие. Голову коммиссара Шемберка Хмельницкий приказал

носить на жерди перед своим победоносным воинством. Чернецкого и Сопигу оставил

у себя в плену; остальных увели в неволю Татары.

В каком бы отношении ни была замечательна Желтоводская битва, для нас,

Малоруссов, она незабвенна тем, что, в числе пленников, достался здесь

Хмельницкому шлдхтич православного исповедания, Иван Выговский, известный в

истории, как его ближайший друг, его alter ego, его преемник в коварстве и

предательстве. *)

Итак новый козацкий против польскорусских панов бунт заявил о себе

кровопролитием. Из-за чего же взбунтовались козаки?

Украинские кобзари певали нам, будто они встали за „христианскую веру*;

малорусские летописцы, устами даже лучшего из них, твердили нам, будто бы „початок

и причина войны Хмельницкого есть едино от Ляхов на православие гонение и козаком

отягощения*; козацкие историки, вместе с почтенными археографами, уверяли нас,

будто бы козаки „возстали за жестокия утеснения жителей Малоросийской Украины,

претерпенные ими от Поляков в вере, чести, имуществе и самой жизни*; наконец, сами

козаки представляли себя московскому царю „помирающими за старожитную

греческую веру и за свои вольности, заслуженные кровью*.

Но в первой манифестации желтоводских героев чести и веры нет и помину о вере,

хотя свою рыцарскую честь обнаружили они весьма выразительно. Эта манифестация,

известная под именем „Реестра козацких Кривдъ*, писана самим Хмельницким, и

заключает в себе почти исключительно его личные обиды. Так как очевидно, что перед

королем Владиславом и его правительством нельзя было говорить небывальщину,

которою в последствии козаки

*) Выговского называют волынским шляхтичем, тогда как слава рождения столь

знаменитой личности принадлежит Земле Киевской. Еще в царствование Сигизмунда I,

предки Ивана Выговского, овручские бояре Лучичи, купили у королевы Боны,

торговавшей, как известно, под рукой у короля, должностями и пожалованиями,

„пустовскую землю в Киевском повете, называемую Скочковскою, в Выгове, с

обязательством служить с этой земли земскую службу. Выданную им жалованную

грамоту Сигизмунд I, в 1541 году, подтвердил по ходатайству Боны, а в 1611 и в 1632

подтвердил ее Сигизмунд III.

.

163

прожужжали уши дарю Алексею Михайловичу, то этот документ следует иметь

постоянно в виду при дальнейшем повествовании, затрудненном сказками историков,

„для истины тупых и равнодушныхъ". Он гласит следующее:

„1. Его милость пан Чаплинский, урядник Чигиринский, выпросил у покойного

пана Краковского себе хутор, собственный наследственный Хмельницкого, королевское

пожалование, утвержденное нынешним его милостию королем; куда наехавши пан

Чаплинский на заселенные слободы с голодным народом, захватил все гумно, то есть

400 коп хлеба, и ограбил хозяйство.

„2. Тот же пан Чаплинский, злобствуя на Хмельницкого за преследование его судом

за его насилия, сына Хмельницкого, десятилетнего мальчика, велел так избить

канчуками среди рынка, что его принесли еле жива, и он вскоре умер.

„3. Пан Коморовский, зять этого Чаплинского, клялся несколько раз перед козаками,

что если не совладают с Хмельницким, то непременно велят его убить.

„4. Его милость пан хорунжий коронный, идучи теперь, после поражения Татар, из

Запорожья, велел взять Хмельницкого под стражу и снять ему голову. Когда

Хмельницкий хотел жаловаться на это пану Краковскому, то по дорогам были засады.

„5. В 1646 году, когда Хмельницкий, добыв двух Татар, представил их пану

Краковскому,—в его отсутствие, взяли у него поволовщину и в конюшне серого коня,

на котором он хаживал в Дикия Поля.

„6. Что понравится панам урядникам украинским в козацком доме, берут насильно.

Козацкая жена, козацкая дочка должны тогда плясать, когда им заиграют.

„7. О таковых обидах его' милость пан Краковский писал несколько раз к урядникам

и державцам с выговором; но это не помогло нимало.