Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 3)

отступил и велел своим уполномоченным окончить переговоры поскорее, если король

согласится на Зборовский договоръ* Король, с своей стороны, приказал оканчивать, и

таким образом был заключен мир, но только на словах, потому что хан от письменного

договора отказался. Обе стороны, положив руки на груди и на бороде, обещали взаимно

сохранять этот мир.

Возобновление Зборовского договора было главным условием Жванецкого мира. В

этом соглашаются все современники. По словам литовского канцлера, князя Радивила,

под Жванцем „заключили унизительный мир, возобновили Зборовские пакты, обещали

обычные подарки и трехлетнюю недоимку". Возобновить Зборовский договор значило

согласиться на ежегодный в гарач 30.000 талеров и предоставить Орде право „воевать

на возвратном пути польские владения вправо и влево мечем и огнемъ". Понятно,

почему Радивид назвал Жванецкий мир унизительным. Одни из находившихся под

Жванцем панов опровергают факт нового предательства, другие подтверждают. Не

подлежит никакому опровержению то, что Татары, по заключении мира, распустили

загоны по самый Бог и увели в Крым огромный ясыр, без всякого препятствия со

стороны Поляков и без всякой позднейшей рекримииации. Современный нам польский

историк говорит, что „Жванецкий договор, не написанный чернилами, был написан

кровью и слезами человеческими на Волыни, в Полесье, в Украине".

И вот как окончилась шестидесятилетняя борьба панов с козаками. Татары

примирили Шляхетский Народ с козацким, забравши в неволю миллионы того и

другого в течение последних пяти лет этой постыдной для обеих сторон борьбы.

396

ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ИИОЛЫПИ.

Уже с половины ноября, когда Орда выступила из-под Шаргорода, хан распустил

загоны во все стороны. Целые области лишились населения, тем более, что шляхта и

мужики, воображая, что находятся под защитой королевского войска, вовсе ие

заботились об осторожности. Имея столько тысяч Орды в загонах, ИсламГирей не

думал о войне с Яном Казимиром. Обремененный ясыром, он желал мира, и начал сам

переговоры, которые удались ему как нельзя лучше. Теперь, по заключении мира,

pacnjстал он чамбулами по Волыни и Полесью, до самого Люблина и Замостья загоны,

которые заполонили бесчисленное множество сельских хозяев с их рабочими. В Литве

Татары взяли 12.000 шляхты, подошли на полмили к Пинску и выжгли все

окрестности, в которых 120 лет не стояла и нога татарская. Ударил на них Ян Сопига

под .Остротам, чтоб отбить ясыр, но его не поддержал никто, ои был разбит, и с двумя

братьями попал в неволю. Потом Татары напали на Старый Константинов. Там

остановился для отдыха визирь с двумя сыновьями и целый высланный

предварительно чаы. бул с великою добычею.

„Таковы были выгоды нелепого и легкомысленного похода" (говорит польский

историк); „руина всей Руси от Бога до Днестра руина войска, которого не меньше

20.000 пало от голода и болезней под Глинянами и под Жванцем, руина чести Речи

Поснолитой, ко , располагая такою массою войска, заключила такой постыд ный миръ".

Шляхетные республиканцы, воспитавшие беспримерную в летописях Славянщины

тайну разбойников, были достойны своей унизительной участи, достойны посмеяния

со стороны собственной интеллигенции в конце XIX века, подводящего строгие итоги к

прошлому. Конституционное государство, дошедшее до торговли человеческою кровью

и слезами, лишалось права не только на уважение, но и на пощаду со стороны соседей.

Как ни судить о московской политике, поддержавшей козацкие возгласы о Божиих

церквах да православной христианской вере,— Польша оправдывала ее, как

Московским Разорением, так и своей неурядицей. Хозяйничая столь беспутно между

двух живоносных морей под знаменем общественной свободы, либеральная нация

давала законное и даже священ ное право государству деспотическому взять её

несчастных подданных под свою хранительную власть. „Для православные

христианские веры и святых Божиих церквей": эти начальные слова московских

требований, представляющиеся на поверхностный взгляд лукавыми,

.

397

получают, в итоге столетий, смысл истинно-религиозный, достойный великого

государства. Польскорусская республика должна была быть расторгнута ради пощады

обеих борющихся сторон, обеих борющихся церквей и народностей. Члены и жертвы

Берестовского синода положили начало её расторжению; герои и разбойники

польскорусских усобиц сделали его неизбежным; царские думные люди довершили его

я довершали так, что дело руипное обратили в дело строительное, то есть такое,

которое обеспечивает наибольшее число жизней от элементов чужеядных и

истребительных.

Во время Жванецкой кампании, которая и с панской, и с козацкой стороны была

борьбой взаимного истощения, обоюдной выносчпвости, князь Януш Радивил пытался

склонить Хмельницкого к уступкам перспективою нашествия литовских сил на

козацкия займища. Но Хмельницкий, как истинный верховод козатчины, отвечал:

„Напад Литвы нам не страшен: у нас ничего нет (старинное „козака не по чем

сыскивать1'). Повертятся по Украине, да и пойдут домой. Козацкие курени трудно

разорить. А хоть бы нас, нобили и обратили Укравву в безлюдье, Татар этим не удержат

Татарам тогда останется больше поля на кочевья, и глубже врежутся они в Польшу".

Пригласив хана для совместной войны с панами, и не имея, чем кормить Орду,

Козацкий Батько ограничился предоставлением освобождаемого им Русского народа в

жертву ясырникам; но видел, что теперь ему не сдобровать в татарских кочевьях, и

умолял хана—не оставлять несчастных Козаков безо всякой помощи в борьбе с

Ляхами. Но хан побил его собственным его оружием. „Я сделал для тебя все, чтб могъ"

(сказал он Хмелю), „ио не мог кормить голодных Татар обещаниями и словами".

Пустынность и убожество Малороссии сделались для Крымских чужеядников

невыгодными условиями союза с такими же чужеядниками туземными. Они предпочли

иметь своими союзниками панов, наполнявших край и людьми и продуктами

человеческого труда.

Наконец, татарская дружба, которою так хвастался Хмельницкий перед панами в

1649 году, высказалась еще характеристичнее: хан тайно договаривался с нанами

действовать совместно и против Москвы, и против Козаков. Он повелел Хмельницкому

немедленно вернуться в Украину, а уезжая послал надежного человека к королю со

советом, чтоб он начинал войну с Москвой и приказал бы идти с собой козакам.

898

.

Хмельницкий имел подкупленных людей всюду. Зловещий совет хана был передан