Константин Битюков - Великокняжеская оппозиция в России 1915-1917 гг.

Министр был удален со своего поста лишь после убийства Г.Е. Распутина и попытки на аудиенции 21 декабря убедить Николая II посмотреть «на это ужасное преступление» как «на милость Божию» [385].

Таким образом, деятельность великих князей в Ставке в ноябре 1916 г. была направлена на оказание методичного давления на Николая II с целью ограничить влияние императрицы Александры Федоровны и Г.Е. Распутина, устранить наиболее непопулярных министров и церковных деятелей и дать «ответственное министерство». Отчасти активность великих князей имела результаты: в отставку был отправлен ненавистный всем Б.В. Штюрмер. И скорее всего, в принятии этого решения на императора в большей степени повлияли его родственники и те, кто оказывал на него давление в Ставке, чем речи думских ораторов, о которых царь всегда был невысокого мнения. Вариант решения сложных политических вопросов по-семейному частично, но удался.

Как и в Ставке, в Петрограде в начале ноября была развернута бурная деятельность как самими великими князьями, так и политическими деятелями вокруг них с целью привлечения их на свою сторону для оказания давления на императорскую чету. В это же время зародилась и идея коллективного выступления великих князей.

После своего возвращения из Ставки в Петроград великий князь Николай Михайлович стремился быть в курсе политических перипетий и даже влиять на ход событий. Ему удалось достать стенограмму запрещенной к печати цензурой первоноябрьской речи П.Н. Милюкова, а 4 ноября он встречался с А.В. Кривошеиным, одним из возможных кандидатов на пост председателя Совета министров в случае отставки Б.В. Штюрмера. В качестве других возможных претендентов на данный пост он называл морского министра адмирала И.К. Григоровича и министра путей сообщения А.Ф. Трепова. Великий князь считал, что предпочтительнее других кандидатов был И.К. Григорович, причем данного мнения он мог придерживаться лишь после его выступления в Думе 4 ноября. Что касается А.В. Кривошеина, то он находил его «интересным, aber doch [но все же – нем. ] чиновником» [386].

Не только кандидаты в премьеры считали великого князя заметной фигурой в политической борьбе тех недель. 5 ноября с ним встречались члены Государственной думы и Прогрессивного блока В.В. Шульгин и Н.Н. Львов, которым великий князь Николай Михайлович рассказал о своей беседе 1 ноября с императором и зачитал им письмо к нему. Единственной реакцией депутатов, запечатленной в воспоминаниях В.В. Шульгина, был вопрос Н.Н. Львова о возможных политических последствиях визита великого князя, на что Николай Михайлович не смог дать однозначного ответа [387].

Сразу после возвращения В.М. Пуришкевича в Петроград из Ставки великий князь Николай Михайлович пригласил его к себе. Как и во время предыдущей встречи, он рассказал о первоноябрьском визите к императору и зачитал письмо. Критика вмешательства Александры Федоровны и Г.Е. Распутина в политическую жизнь страны вызвала полное сочувствие у монархиста Пуришкевича. Согласно его дневнику, он отвечал великому князю «либо одобрительным наклонением головы, либо коротким “да”, “верно”, “конечно так”». После же прочтения записки Николая Михайловича он, по его собственным словам, «несколько минут, под впечатлением прослушанного, сидел, как загипнотизированный» и пришел в себя лишь после того, как Николай Михайлович предложил ему сигару [388]. Возможно, этот разговор стал отправной точкой как для антираспутинского выступления В.М. Пуришкевича в Думе 19 ноября, так и для его участия в убийстве Г.Е. Распутина.

В тот же день, когда Николай Михайлович встречался с В.М. Пуришкевичем, он виделся и с другим участником будущего убийства Г.Е. Распутина князем Ф.Ф. Юсуповым [389].

Находившийся в те дни в Петрограде А.А. Клопов после неудачной попытки добиться аудиенции у императрицы Александры Федоровны предпринимает попытки повлиять на ситуацию по-иному. Посещая все заседания Государственной думы, он 4 ноября написал письмо Николаю II о необходимости принять предложения думцев и, не надеясь на информированность царя, высылает ему речи депутатов, запрещенные цензурой [390].

В эти же дни князь В.М. Волконский не прекращал интриг, особенно если учесть, что политический момент благоприятствовал этому. Теперь своим целям по смещению А.Д. Протопопова можно было придать оттенок политической борьбы с требованиями к царю уступить либеральной оппозиции. Он привлекает к своей деятельности болевшего и до тех пор еще никаким образом не участвовавшего в политических интригах брата императора великого князя Михаила Александровича. Контакт был установлен через адъютанта великого князя барона Н.А. Врангеля.

Михаил Александрович проживал в это время в Гатчине, но был в курсе политических событий в Петрограде. В роли его информатора выступал адъютант. Еще 5 ноября тот доложил великому князю «о скандале в Думе, негодовании против “старца” Гр. Новых (Распутина)». Далее в своем дневнике Н.А. Врангель пишет: «Пришли к заключению, что согласно общей воле решительно всех этого негодяя следует устранить. Великий князь в шутку предлагал мне поехать вместе с ним на моторе и покончить с ним. Говоря серьезно, великий князь хочет написать государю. Но я отсоветовал – лучше поговорить на словах в Ставке, когда он поправится» [391].

8 ноября 1916 г. состоялась «ужасающая беседа о современном внутреннем положении» барона Н.А. Врангеля с князем В.М. Волконским. В этой беседе товарищ министра внутренних дел обратил внимание собеседника на ненормальность(!) своего шефа А.Д. Протопопова. Кроме того, он заявил Н.А. Врангелю, что если Б.В. Штюрмер, а также А.Д. Протопопов, Н.П. Раев как ставленники Г.Е. Распутина вместе с А.Ф. Треповым и князем Д.И. Шаховским ввиду их непопулярности в Думе не будут удалены, то в Думе произойдет взрыв, который сделает неизбежным ее роспуск. Именно в этот день и возникло мнение о том, что положение может спасти выступление всей царской фамилии «in corpore». С этой целью В.М. Волконский планировал привлечь родного брата царя Михаила Александровича. Такой выбор объяснялся, прежде всего, легкостью установления доверительных отношений с великим князем через его адъютанта Н.А. Врангеля. Однако из-за болезни Михаила Александровича в качестве главы великокняжеской оппозиции было решено использовать Николая Михайловича [392], хорошо знакомого думским оппозиционерам. Выдвижение великого князя Николая Михайловича как представителя всей великокняжеской фамилии еще раз подтверждает вывод, что на встрече 1 ноября 1916 г. с Николаем II он представлял, прежде всего, себя, а не других великих князей и не думскую оппозицию.