Константин Битюков - Великокняжеская оппозиция в России 1915-1917 гг.

Таким образом, 8 ноября можно считать моментом зарождения идеи коллективного выступления великих князей как дополнительного инструмента давления на императора с целью отстранения от власти Г.Е. Распутина и смещения со своих постов Б.В. Штюрмера и А.Д. Протопопова. Впервые данная идея была высказана товарищем министра внутренних дел князем В.М. Волконским в его разговоре с бароном Н.А. Врангелем, хотя ее авторство могло принадлежать и кадету В.А. Маклакову.

На следующий день барон Н.А. Врангель устроил свидание великого князя с князем В.М. Волконским, который подтвердил свой вчерашний разговор. 9 ноября брат царя первым из великих князей услышал идею о совместном выступлении всей великокняжеской семьи. Результатом беседы явилась решимость Михаила Александровича написать письмо государю, которое взялся составлять барон Н.А. Врангель [393].

Письмо было написано Н.А. Врангелем 10 ноября, а вечером после того и утром 11 ноября он встречался с В.М. Волконским. 11 ноября, когда стало известно об отставке Б.В. Штюрмера и о назначении А.Ф. Трепова на пост премьера, состоялся телефонный разговор В.М. Волконского с одним из лидеров правых кадетов В.А. Маклаковым, при котором присутствовал Н.А. Врангель. После этого разговора В.М. Волконский стал настаивать на смягчении в письме всех намеков об уступках большинству в Думе. От В.М. Волконского Н.А. Врангель поехал прямо в Гатчину к великому князю [394]. Состоялся «долгий политический разговор. Великий князь очень желал писать Государю более решительно, называя фамилии, – я [Н.А. Врангель. – Е.П., К.Б. ] его отговаривал» [395]. Уговоры Н.А. Врангеля, подготовленные В.М. Волконским и В.А. Маклаковым, возымели свое действие. В письме Михаил Александрович не называет ни одной фамилии (так же как этого не советовал делать и великий князь Николай Михайлович).

Таким образом, письмо великого князя было инспирировано В.М. Волконским при участии думского кадета В.А. Маклакова и написано адъютантом великого князя Н.А. Врангелем. Сам великий князь не написал ни строки. Это, по всей видимости, было связано не столько с его болезнью, сколько с его неспособностью генерировать собственные идеи и принимать самостоятельные политические решения. Вся его дальнейшая «политическая» деятельность – «редактирование» писем А.А. Клопова к царю в январе – феврале 1917 г., фактически написанных князем Г.Е. Львовым, и поведение во время Февральской революции – лишний раз доказывают это.

Письмо было отослано в Ставку с фельдъегерем 11 ноября. В нем от имени великого князя Михаила Александровича предупреждали царя о том, «что мы стоим на вулкане и что малейшая искра, малейший ошибочный шаг мог бы вызвать катастрофу», что нельзя идти «на конфликт с представительным строем [т. е. с Думой] и что необходимо удалить наиболее ненавистных лиц» [396].

Контент-анализ письма великого князя Михаила Александровича {2}показывает, что в данном послании делался упор на его доверительные отношения с братом, что роднит его с письмом Николая Михайловича. Михаил Александрович по причине собственной тревоги хочет сообщить брату то, о чем говорят все, то есть о положении страны и о России. Довести информацию, находящуюся за пределами круга общения Николая II, – вот истинное назначение письма великого князя Михаила Александровича, хотя собственно содержание этой информации в свете контент-анализа выглядит крайне расплывчато.

В тот же день, 11 ноября, великий князь Георгий Михайлович пишет, а 12 ноября Николай II получает письмо из штаба Юго-Западного фронта. Это письмо было написано под влиянием встречи с генералом А.А. Брусиловым. В своих воспоминаниях А.А. Брусилов, описывая визит на фронт великого князя Георгия Михайловича, подтверждает, что говорил ему и просил довести до высочайшего сведения, что правительству не нужно бороться с Государственной думой и общественным мнением и что наступил момент, когда необходимо дать ответственное министерство, так как «вакханалия непрерывной смены министров до добра довести не может, а отстранение от дружной работы общественных сил на пользу войны поведет ее по меньшей мере к проигрышу» [397].

В письме Георгий Михайлович указывает на то, что «в армии ненависть к Штюрмеру чрезвычайная», «общий голос – удаление Штюрмера и установление ответственного министерства», и эта мера «считается единственною, которая может предотвратить общую катастрофу» [398]. Послание Георгия Михайловича распадается на две части: о действиях армии и о настроениях в ней. Именно во второй части Георгий Михайлович требует отставки Б.В. Штюрмера {3}. Данная часть письма является не столько выражением личной позиции Георгия Михайловича, сколько сообщением («слышал – писал») о все общих разговорах о судьбе России .

Письма Николая Михайловича и Георгия Михайловича являются крайними точками великокняжеского ноябрьского штурма, но необходимо учитывать, что 1 ноября братья встречались в Ставке. В своих посланиях они дополняли друг друга, а письмо Георгия Михайловича было сходно с требованиями Думы о создании ответственного министерства. В то же время контент-анализ позволил выявить общую основную идею, характерную как для письма Михаила Александровича, так и для послания Георгия Михайловича (доведение до императора информации о положении дел в стране, о которой он в силу ряда причин не знает). Видимо, между великими князьями и политическими деятелями, по инициативе которых они действовали, существовало связующее звено, возможно, генералитет Ставки. А если учесть, что письмо Георгия Михайловича было написано под воздействием со стороны А.А. Брусилова, а послание Михаила Александровича не им самим, то вполне объяснимо отсутствие реакции императора на послания, который, хорошо зная своих родственников, догадывался об истинных авторах.

Результатом деятельности князя В.М. Волконского и барона Н.А. Врангеля явилось и воплощение в жизнь идеи выступления великокняжеской фамилии «in corpore», возглавить которое, по их мнению, должен был великий князь Николай Михайлович. Его брат Александр Михайлович 15 ноября встречался с великим князем Павлом Александровичем в Киеве. Во время встречи он «описал опасность, нависшую над монархией и, стало быть, над всей Россией. Перечислил упреки в адрес императора и особенно императрицы. Все беды, по его мнению, коренились в Распутине» [399]. Волновали его также кадровые перестановки последнего времени. «Павел внимательно выслушал и спросил, к чему весь этот разговор. К тому, отвечал Александр, что семья рассчитывает на Павла. Императору он самый близкий из родни и самый любимый, притом единственный живой из дядьев. И ты, – заключил он, – как только приедешь в Петербург, должен повидаться с ними и высказаться начистоту. Мой брат Николай Михайлович переговорит с тобой обо всем на месте. Соберите семейный совет с нами и с тремя Владимировичами (сыновьями покойного великого князя Владимира). Время не ждет. Начнется заваруха, и все полетит в тартарары» [400]. Действительно, в ноябрьские дни 1916 г. во дворце великого князя Андрея Владимировича состоялось коллективное совещание великих князей. Наиболее достоверные сведения о совещании имеются в интервью, данном великим князем Николаем Михайловичем газете «Русское слово» сразу после событий Февральской революции [401]. Упоминается это совещание и в воспоминаниях княгини О. Палей, морганатической супруги великого князя Павла Александровича [402].