Коллектив авторов - Польша и Россия в первой трети XIX века

Члены сейма выражали неудовлетворение работой Правительственной комиссии вероисповеданий и общественного просвещения, а ряд ее структур считали затратными и приносящими только вред. Всеобщее недовольство вызывало создание генеральной куратории, приведшее к вредному раздвоению власти между ней и академическим руководством. Было отмечено, что автономия университета урезана и он «продолжает оставаться целью покушений, направленных на его унижение»: как и прежде, ему грозит перевод из Варшавы в провинцию, ректор университета выведен из состава комитета по реформе образования, и последний самовольно решает судьбу профессоров. Недовольство также касалось образованной в составе правительственной комиссии духовной секции, которая, «вместо одинакового с правительством направления, вместо поддержки его намерений», стала оказывать «сильное влияние на выделение католического духовенства и постепенное его удаление из-под общего правительственного контроля». Духовная секция вмешивалась в процесс обучения, ограничивала курсы преподавателей, предъявляла им обвинения. По мнению послов и депутатов, «это стеснение и унижение науки» было связано с перенесением теологического факультета из Варшавского университета в Главную семинарию и фактическим переходом его под руководство архиепископа. Указывалось и на другие факты вмешательства духовенства в светские дела: так, выступление костёла против работы рынков в праздничные дни, отказ хоронить на кладбище тех, кто умер без покаяния, и другие запреты и ограничения вызывали недовольство, вели к конфликтам и спорам между властями. Трудности были и в отношениях католической и православной церквей: несмотря на заключенное ими в 1819 г. соглашение, оставались противоречия в вопросах определения конфессиональной принадлежности детей от смешанных браков. Брачное законодательство в целом по-прежнему было объектом атак католического духовенства. В частности, это касалось процедуры разводов, в связи с чем депутаты отмечали, что хотя при гражданских судах появились «духовные защитники браков», но правительственная комиссия, испытывая «постоянное сопротивление со стороны духовных властей, усугубила неуверенность в общественных отношениях, каковая действительно оказывает влияние, и даже очень вредное, на спокойствие семей и нравы» 133.

По мнению парламентариев, ненужные и даже вредные структуры Правительственной комиссии вероисповеданий и общественного просвещения, не прописанные в конституции, такие как духовная секция, генеральная куратория, отдел цензуры, нужно было бы сократить, а все освободившиеся средства передать на развитие школ, библиотек, музеев. Катастрофическое сокращение числа школ, прежде всего сельских, особенно беспокоило выступавших: лишение нации, и в первую очередь крестьянства, составлявшего ее большую часть, возможности приобрести необходимые ей грамотность и нравственное воспитание они расценивали как «тяжелую рану, нанесенную целому поколению». В этой связи они вновь затрагивали еврейский вопрос, настаивая на организации школ для еврейского населения, и обращали внимание на роль нового органа – комитета по делам евреев, который по указу императора в 1825 г. был создан внутри Правительственной комиссии вероисповеданий и общественного просвещения вместе с совещательной палатой, включавшей представителей еврейской общины. Парламентарии указали при этом на «противодействие и препятствия», которые комитет встретил со стороны руководства правительственной комиссии. Они обратили также внимание на конфликты между комитетом и совещательной палатой, подчеркнув, что это влияет на отношение евреев к комитету. По мнению комиссии сейма, «применявшийся до этого времени способ насильно заставить евреев избрать иной образ жизни не принес ожидаемого результата, а лишь привел их к нищете». Члены сейма считали необходимым отменить взимавшиеся с евреев «личные оплаты, которыми их мучили»; подчеркивалось, что заботиться об этой «увеличивающейся в числе нации» – долг правительства, перед которым ставилась задача «успокоить недовольство, мягким обращением завоевать доверие, избавить от предубеждения и тем самым сделать их полезными для страны» 134.

Вопросы конституционных прав – религиозной свободы, свободы личности, свободы мысли, свободы слова и печати – занимали центральное место в «Замечаниях» комиссий сейма. Они были тесно связаны с проблемой гражданских прав на политическую деятельность, на выбор местной власти. Речь шла о «первейшей пружине национального представительства» – политических собраниях на местах, осуществлявших выборы как послов и депутатов сейма, так и членов воеводских рад. Отмечалось, что в обществе «утвердился политический дух на основе подчинения закону», все более ясно видно «умеренное и надлежащее пользование политическими правами», и потому особенно нетерпимы попытки властей оказывать давление на выборный процесс и на деятельность местных органов. Факт роспуска Калишской рады вновь приводился в качестве примера вопиющего нарушения гражданских прав. Фигурировал и другой факт, связанный с первым, – незаконное задержание и недопущение на сейм калишского посла В. Немоёвского 135.

В сейме 1830 г. рассматривалось также экономическое положение страны, вопросы эмансипации городов, развития сельского хозяйства, промышленности и торговли. При этом поднимались и социальные проблемы. Так, обсуждался вопрос о налоговом бремени, указывалось на тяжелое положение крестьян, на разорение еврейского населения, лишенного заработка и обремененного личными оплатами. Предлагалось отменить эти оплаты, вставал вопрос и о ликвидации барщины, но здесь не было согласия среди самих парламентариев: значительная часть помещиков желала сохранить зависимость крестьян от работы на фольварке. Классовые интересы шляхты и магнатов сказались и при обсуждении законопроекта о сервитутах: помещики стремились либо к полной ликвидации сервитутных прав крестьян на выпасы и лесные угодья, либо к их ограничению. Закон одобрили, хотя раздавались голоса против его принятия. Социальный характер носил и представленный сейму проект закона о бродяжничестве и нищенстве, также тесно связанного с судьбой низших слоев общества. Ряд послов и депутатов выступали против насильственного заточения бедноты в работные дома и тюремные колонии, видя в этом нарушение конституционных гражданских прав; они требовали, чтобы правительство оказало этим людям помощь в трудоустройстве, обучении, предоставило материальную поддержку. Однако большинством голосов закон был принят. Зато оказался отвергнутым законопроект о процедуре разводов, вновь выдвинутый клерикалами с одобрения царя. Духовенство хотело избавиться от тех ограничений, которые оказались внесены в закон на сейме 1825 г., и получить полный контроль в вопросах заключения и расторжения браков. Их претензии поддержал Сенат, одобривший законопроект, но Посольская палата его не пропустила: в многочисленных выступлениях была представлена история взаимоотношений церковной и светской власти в Польше и было доказано, что именно последняя в течение веков являлась высшей инстанцией в религиозной жизни страны, что она, а не Ватикан, определяла гражданское, в том числе брачное, законодательство 136.