Виктор Суворов (Резун) - РАССКАЗЫ ОСВОБОДИТЕЛЯ

Так мой друг говорил с генеральской женой. Я не знаю, о чем. Но по позе и жестам нетрудно догадаться.

Так я буду говорить с матерью моего солдата. Только так буду говорить с его девушкой, которая когда-нибудь, возможно, станет его женой. Чем она хуже красивой генеральши?

1

И вот этот день настал.

Утром прогремел Приказ.

Какой приказ?

Тот самый! Единственный. Приказ, имя которого солдаты и сержанты Советской Армии писали только с заглавной буквы.

Я выпью разом водки таз,

Когда объявят мне Приказ.

Этот Приказ солдатик ждет 730 дней. 17 520 часов. Миллион минут. Точнее — 1051200 минут. 63 миллиона секунд.

Спать солдату много не положено. Глубоко за полночь он, подкошенный тяготами и лишениями воинской службы, валится на свою кровать, засыпая на ходу. И все же в самый последний момент перед тем, как отключиться от этого мира, он успевает отсчитать те дни, минуты и секунды, которые ему остались. Солдат спит, а служба идет. Среди ночи с тощего матрасика его сорвет сигнал тревоги. Он натягивает штаны, сует ноги в стоптанные сапоги, хватает автомат, бежит к месту сбора, а на душе радостно: пока спал, вон сколько секунд улетело! Вон сколько минут! Время до Приказа на 4 часа 13 минут сократилось!

Если бы солдат служил один год, тогда каждый четвертый тянул бы лямку на один день больше остальных. Но солдат в те времена служил два года, потому високосный год накрывал своим проклятым лишним днем половину всего призывного состава.

Странно, но этот лишний день как бы не считался. Все солдатские вычисления шли от цифры 730.

И вот для сотен тысяч счастливчиков все эти дни истекли. Даже и с тем, неучтенным солдатами днем, который в 1968 году бросила им злая судьба в качестве бесплатного приложения.

Приказ гремел по два раза каждый год. В те дни торжествовала вся Советская Армия. Ликовал самый низший класс — салаги. Они отбыли полгода. Они прошли самое страшное. Теперь они превращались в полусалаг. Они с нетерпением ждали прибытия нового пополнения, новых салаг, которым предстояло по ночам зубными щетками чистить сортиры.

Ликовали полусалаги. Они отбыли первый год. Они дотянули до перелома. Перевалив через половину срока, они из полусалаг превращались в старослужащих.

Ликовали те старослужащие, которые теперь выходили на финишную прямую. Им оставалось полгода.

Но все же этот праздник был праздником дембелей, для которых Приказ прогремел, для которых великий день настал.

2

Каждый солдат и сержант на протяжении всех двух лет службы готовился к дембелю. Уж он себе и погоны какие-то необыкновенные смастерил, брюки ушил по гусарскому стандарту, воротник мундира изнутри расшил красным бархатом, на грудь нацепил значков: за принадлежность к Гвардии, за отличную службу, за классность, за спорт. Форму тогда еще не догадались разукрашивать галунами и бантиками. До таких высот еще не дошли. Но тенденция уже тогда обозначилась совершенно четко.

А еще каждый солдат два года рисовал свой дембельский альбом, клеил в него фотографии своих друзей, своей пушки или своего танка, переписывал в него чьи-то стихи, украшал рисунками, подписями и пожеланиями сослуживцев, лозунгами о неизбежности дембеля.

Но самое главное в подготовке — не дембельский прикид и не альбом. На день Приказа каждый готовил кучу всякой пиротехники вроде взрывпакетов и сигнальных ракет.

У артиллеристов, ракетчиков и авиаторов с этим туго. А пехоте, танкистам, войсковым разведчикам — раздолье. Пиротехнического добра в учебных мотострелковых и танковых дивизиях сверх меры. В ходе боевой подготовки грохот стоит невозможный. Стрельба идет как боевыми снарядами и патронами, так и холостыми. Солдата надо приучить к огню и грохоту боя. Потому на полигонах используется огромное количество имитационных средств: взрывпакетов, дымовых шашек, осветительных и сигнальных ракет. А сигнальные ракеты бывают звуковыми, дымовыми, разноцветными световыми, с одной, двумя или тремя звездами.

В ходе занятий солдатики, особенно сержанты, часть этого добра утаивают и при первой возможности надежно его прячут. Упаковка как имитационных средств, так и боеприпасов была добротной. Снаряды, мины, гранаты на заводах заворачивали в промасленную бумагу особого сорта и укладывали в деревянные ящики, а патроны еще и запаивали в цинковые коробки. Так что утаенный боеприпас было в чем хранить вне склада. А уж надежно спрятать его у нас в Прикарпатском военном округе совсем никакого труда не составляло. Стороженецкий полигон моей дивизии — в предгорьях. Местность — пологие горы, изрезанные оврагами, речками и ручьями. И леса кругом заповедные.

День Приказа — великая головная боль всему командному составу. Страшен пьяный дембель, который уже вышел из подчинения, которому теперь плевать и на Дисциплинарный устав, и на гарнизонный патруль. Дембелей много. Они — стая. Они — толпа. В толпе человек звереет. И в руках этой пьяной орущей толпы пиротехника. Толпа будет праздновать. Ждите беды, товарищи командиры!

Ситуация осложнялась тем, что помимо взрывпакетов и сигнальных ракет солдаты и сержанты прятали патроны и гранаты, в основном РГД-5. Уследить за этим было невозможно. Стрельбы на полигонах идут днем и ночью. Танки стреляют, бронетранспортеры, гранатометы хлопают, длинными очередями садят ручные и становые пулеметы, короткими очередями — автоматы. И рядом метание гранат — взвод за взводом, рота за ротой. Все внимание каждого офицера, который метанием гранат руководит, на то, чтобы самому с обучаемым не подорваться. А ведь граната у дурака, сколько его ни учи, и в руке рвануть может. Может граната при неудачном броске рядом упасть. Может солдатик от волнения оступиться. Так что руководителю вовсе не до того, сколько ящиков подвезли, сколько солдатам выдали и сколько тех гранат разорвалось. Если швыряют гранаты сотнями каждый день, умыкнуть одну-две вовсе не проблема.

Потому день Приказа для офицера — самый мерзкий день из всех возможных.

Когда до Приказа остается сто дней, в частях резко усиливается контроль — технический, противопожарный, санитарный и всякий прочий. Но в ходе внезапных проверок товарищи офицеры ищут вовсе не течи на чердаках, не гнезда крысиные и не поломки в системах отопления. Они ищут все, что может искриться, гореть ярким пламенем и грохотать.

Заведено было так, что в каждом учебном полку половина состава находилась в военном городке, половина — на полигоне. Через две недели менялись.

Мне в том году крепко не повезло. Если бы рота моя в день Приказа была в военном городке, то что-нибудь из горящего, искрящегося, дымящего, воющего и взрывающегося можно было бы найти, полазив по чердакам и сараям. Но мой батальон встречал тот день на полигоне. А по карпатским лесам искать бесполезно.