Михаил Тихомиров - Труды по истории Москвы

Правда, у Белокурова нашлись оппоненты, притом несомненно более талантливые, чем он сам. Это были И. Е. Забелин, Н. П. Лихачев, А. И. Соболевский. Но беда заключалась в том, что все они принадлежали к консервативным кругам, и выступления их рассматривались как своеобразная поддержка царского строя. Ведь это было время, когда гнилой царский режим трещал по всем швам, и прогрессивные люди с неприязнью относились к тем, кто в той или иной мере, прямо или косвенно способствовал поддержке царизма.

А между тем не кто иной, как академик А. И. Соболевский привел доказательства в пользу существования царской библиотеки, и его мнение заслуживает большого внимания. Соболевский глубоко изучил древнюю русскую письменность и ее связи с общеславянской письменностью. Он ясно понимал своеобразие старинной русской литературы и то особое место, которое она занимает в мировой культуре. Его положения, высказанные в статьях о библиотеке московских царей, не потеряли своего значения и в наше время. [1101]

Как сейчас, я вижу этого сухонького старичка, который в свои 70 лет обычно ходил пешком с Пресни, где он жил в своем небольшом особнячке, на Красную площадь в Исторический музей. Иногда я был его попутчиком, так как жил по соседству. По дороге мы говорили о ряде исторических вопросов, в том числе и о таинственной библиотеке.

Какие же аргументы Соболевский и другие ученые выдвигали в пользу того, что в Москве существовало собрание рукописей греческих авторов, хранившееся в царской библиотеке, и что нам, собственно говоря, известно о библиотеке московских царей»

Наибольшее значение имеют два свидетельства XVI века. Первое из них помещено в «Житии Максима Грека», который был приглашен великим князем Василием Ивановичем в Москву для перевода греческих книг. Возможность подобного приглашения уже указывает на то, что греческие книги существовали в Москве. Иначе зачем было искать переводчика в южнославянских странах»

Здесь не место подробно говорить о Максиме Греке, этой колоритнейшей фигуре XVI века. Стоит только напомнить вкратце, что он получил образование во Флоренции, участвовал в движении знаменитого Савонаролы, постригся в монахи и жил на Афоне. Оттуда он приехал в Москву в качестве переводчика в 1518 г.

Максим Грек находился в чести у великого князя девять лет. Затем произошла катастрофа. Он был обвинен в ереси. К этому прибавлялось и другое, более опасное обвинение – в сношениях с турецким султаном. В действительности же причиной опалы Максима Грека было его противодействие разводу великого князя Василия Ивановича с первой женой Соломонией. Дело это по тому времени было неслыханным. Ведь браки, разрешенные церковью, даже в случае смерти жены русские книжники называли так: первый брак – законом, второй – законопреступлением, третий – «свинским житием».

Дальнейшая жизнь Максима Грека проходила в темницах и под надзором в монастырях. Он умер в преклонном возрасте в 1556 г. Страдальческая участь Максима Грека возвела его в глазах современников в ранг святых. И уже в XVI веке возникли сказания о Максиме – «философе». В одном из них мы и встречаем первое упоминание о царской библиотеке (даем его в приближении к современному языку).

«После некоторого времени великий государь, вечно памятный Василий Иоаннович, призвав инока Максима, вводит его во свою царскую книгохранительницу и показал ему бесчисленное множество греческих книг. Этот же инок был во многом размышлении и удивлении о таком множестве бесчисленном созданного с любовью собрания и сказал благочестивому государю, что и в Греции он не сподобился увидеть такое множество книг».

Это сказание о библиотеке греческих книг, принадлежавшей великому князю Василию Ивановичу, находится в рукописях XVII века. Однако Белокуров считает его недостоверным на том основании, что оно относительно позднее и написано не современником. Нет сомнения в том, что «Житие Максима Грека» было составлено, вероятно, не раньше конца XVI века, но почти все сказания об иноках, которых стали считать святыми, возникли через некоторое время после их смерти. При жизни к святым никого не причисляли и их биографий не писали. К тому же о существовании греческих рукописных книг в России, в частности в Москве, говорят и другие источники. Поэтому даже Белокуров вынужден был признать наличие какого—то числа греческих книг в России. Но, по его мнению, такие книги были исключительно церковного содержания: апостолы, псалтыри и т. д.

У нас имеется сообщение о царской библиотеке, записанное уже со слов очевидца. Оно принадлежит ливонцу Ниенштедту (1540–1622 гг.), составившему хронику Ливонии, в которую включен рассказ о выселении немцев из Юрьева (Дерпта, Тарту) в русские города в 1565 г. В числе выселенных он называет и пастора одной церкви в Юрьеве магистра Иоанна Веттермана. В связи с этим рассказывается следующая история:

«Его (то есть Веттермана. – М. Т.) как ученого человека очень уважал великий князь, который даже велел в Москве показать ему свою либерею (библиотеку. – М. Т.), которая состояла из книг на еврейском и латинском языках и которую великий князь в древние времена получил от константинопольского патриарха, когда московит принял христианскую веру по греческому исповеданию. Эти книги как драгоценное сокровище хранились замурованными в двух сводчатых подвалах. Так как великий князь слышал об этом отличном и ученом человеке, Иоанне Веттермане, много хорошего про его добродетели и знания, потому велел отворить свою великолепную либерею, которую не открывали более ста лет с лишком, и пригласил через своего высшего канцлера и дьяка Андрея Солкана, Никиту Висровату и Фунику, вышеозначенного Иоанна Веттермана и с ним еще несколько лиц, которые знали московитский язык, как то: Фому Шреффера, Иоахима Шредера и Даниэля Браккеля, и в их присутствии велел вынести несколько из этих книг. Эти книги были переданы в руки магистра Иоанна Веттермана для осмотра, он нашел там много хороших сочинений, на которые ссылаются наши писатели, но которых у нас нет, так как они сожжены и разрознены при войнах, как то было с Птоломеевой и другими либереями.

Веттерман заявил, что, хотя он беден, он отдал бы все свое имущество, даже всех своих детей, чтобы только эти книги были в протестантских университетах, так как, по его мнению, эти книги принесли бы много пользы христианству. Канцлер и дьяк великого князя предложили Веттерману перевести какую—нибудь из этих книг на русский язык, а если согласится, то они предоставят в его распоряжение трех вышеупомянутых лиц и еще других людей великого князя и несколько хороших писцов, кроме того, постараются, чтобы Веттерман с товарищами получали от великого князя кормы и хорошие напитки в большом изобилии, а также хорошее помещение и жалованье и почет, а если они только останутся у великого князя, то будут в состоянии хлопотать и за своих.