Михаил Тихомиров - Труды по истории Москвы

Нам хорошо известно о библиотеках ряда бояр, собиравших книги. К их числу в XVII в. принадлежал, например, стольник В. Н. Собакин. Рукописи из его библиотеки с соответствующими пометами находятся теперь в разных собраниях. Князь В. В. Голицын был известен как обладатель большого числа рукописей и печатных книг и т. д.

Итак, хотя можно считать установленным факт существования царской библиотеки с русскими рукописями, это не решает вопроса о том, что же произошло с тем богатым собранием греческих и латинских книг, которые видел в 1565 г. ливонский пастор Иоанн Веттерман. И. Е. Забелин думал, что царская библиотека погибла во время московского пожара 1571 г. Но ведь такие пожары были и раньше. Зачем же настаивать на том, что библиотека обязательно погибла»

Сейчас совершаются крупнейшие открытия в истории письменности: в замурованных пещерах найдены рукописи в Палестине, в Египте, в Средней Азии.

Может быть, сокровища царской библиотеки лежат еще в подземельях Кремля и ждут только, чтобы смелая рука попробовала их отыскать. А такие подземелья и в самом деле существовали в Кремле с XVI века.

Старая пословица говорит: «Попытка не пытка, а спрос не беда». Поиски этих сокровищ в древней кремлевской земле будут стоить сравнительно недорого, а находка, возможно, сохранившейся библиотеки – подчеркиваем, возможно, так как нет уверенности, что она еще существует, – имела бы громадное значение.

Записи на рукописных и печатных книгах принадлежат к числу ценных и в то же время малоизученных исторических источников. Часть из них издана в различного рода описаниях собраний рукописей и старопечатных книг, но случайно и разбросанно. Очень пестрым является и сам способ издания подобных записей. То они печатаются полностью, то в отрывках или сокращениях; иногда со стремлением сохранить не только орфографию, но и графику, иногда с явным пренебрежением и к орфографии, и к точности передачи самого содержания записи.

К этому следует прибавить полную бессистемность в издании записей. Отсутствует не только какой—либо общий свод записей, но даже сведения о них, если не считать кратких записей в устаревшей уже работе И. И. Срезневского или суммарного перечисления писцов в «Палеографии» Карского.

Между тем издание записей является важным и необходимым делом для разных областей исторического знания, языкознания и истории литературы.

Прежде всего, записи отличаются ценной исторической особенностью: они, как правило, являются не только историческими свидетельствами, но и непосредственными историческими остатками. Подлинная запись имеет неоспоримое датирующее значение, так как она является не отражением того или иного факта в литературе, будь это летопись, сказание и т. д., а непосредственным остатком этого факта.

Таких записей немало, но они почти не вошли в научный обиход и только в редких случаях упоминаются в специальных исследованиях, как, например, запись на Рязанской Кормчей 1286 г., раскрывающая перед нами картину воссоздания русской письменности после монгольских нашествий во второй половине XIII в.

При изучении книжных записей необходимо принимать во внимание некоторые их особенности. Имеется два основных вида записей: 1) записи о времени или причинах написания рукописи, 2) владельческие и запродажные записи.

Первый вид записей обычно помещался в конце рукописей, после послесловия, точно так же, как и так называемые выходные листы в старопечатных книгах со сведениями об издании данной книги. Размеры подобных записей—послесловий самые различные: от краткой справки о времени окончания написания книги до обширного рассказа об обстоятельствах, при которых была написана рукопись, и о причинах составления такого—то произведения. Иногда записи помещались и в начале книги, особенно в поздних рукописях XVII–XVIII столетий, в виде своего рода предисловия. Этот вид записей на книгах особенно значителен, так как такие записи порой заключают ценные историко—литературные материалы.

Записи о продаже чаще всего помещаются по отдельным листам рукописи, на ее нижнем поле. Обычно на каждом листе писались только одно или несколько слов, и запись растягивалась таким образом на значительное количество листов (10, 20 и более). Иногда запись повторялась и распространялась на всю книгу. Нередко встречаются и такие книги, в которых по листам помещены две или три владельческие записи разного времени. Порой новый владелец книги выскребывал старую запись, чтобы не оставалось памяти о прежнем владельце. Владельческие и запродажные записи помещались и на чистых первых и последних листах книги, и на внутренних корках переплета.

По своему содержанию владельческие и запродажные записи являются более скудными, чем записи о написании книг, но и они нередко дают ценный материал, иногда совершенно неожиданного характера, в частности, автографы крупных политических деятелей, писателей, переписчиков и т. д. Собранные вместе, такие записи могут дать представление о библиотеках частных лиц. Например, имеется ряд книг с записью их владельца Василия Никифоровича Собакина, собирателя XVII в., и т. д. Владельческие записи дают громадный материал о ценах рукописей в разные века и о той среде, в которой они распространялись.

Записи о написании книг, об их владельцах и продаже встречаются наиболее часто, но далеко не исчерпывают различных видов книжных записей. Порой перед нами случайные пробы пера, заметки писцов, связанные с их работой, и т. д. Они имеют свой интерес, вводя нас в гущу домашних забот писца или заказчика.

Чрезвычайно важное, можно сказать, исключительное значение книжные записи имеют для хронологии, уточняя отдельные неясные места в последовательности событий.

Значение памятных записей на книгах давно уже признано советской наукой, однако какого—либо свода изданий записей на русских книгах не существует, хотя мы имеем прекрасные образцы издания записей на армянском языке (Леона Хачикяна). Настоящая статья – это попытка восполнить подобный недостаток на примере библиотеки Чудова монастыря. Выбор этой библиотеки отнюдь не случайный.

Собрание Чудова монастыря представляет собой довольно редкое явление и дает понятие о том, как создавались и пополнялись русские церковные библиотеки в XIV–XVII вв. Чудов монастырь был основан в XIV в. митрополитом Алексеем. Монастырь с самого начала своего основания был митрополичьим и помещался в Кремле, по соседству с двором великого князя и митрополита. Следовательно, это был монастырь, непосредственно связанный с высшими феодальными кругами.

Конечно, библиотека Чудова монастыря не сохранилась в своем первоначальном виде. Различного рода бедствия, пожары, хищения нанесли Чудовской библиотеке большой ущерб. Пергаменные рукописи особенно пострадали во время господства польских интервентов в Кремле (1610–1612 гг.). Дневник Балыки рассказывает, как оголодавшие интервенты охотились за пергаменными рукописями, которые они разваривали в котлах. Позже, в XVII в., большое количество пергаменных книг поглотил для технических целей Московский печатный двор. Поэтому пергаменных книг в собрании монастыря очень немного.