Виктор Баранец - Ельцин и его генералы

— Положите на стол и будьте свободны.

Я неспешно направился к столу НГШ, надеясь услышать еще хоть фразу, хоть какой-то обрывочек разговора. Но оба молчали.

— Да быстрее же! — раздраженно крикнул Лобов.

Я почти выбежал из кабинета…

В тот вечер поговорить с Филатовым мне не удалось. Позже спросил его о содержании разговора с Лобовым. Генерал взорвался…

То был явный перебор в сугубо филатовском стиле.

Я рассказал Владимиру Николаевичу о мнении Филатова.

— Передай ему, что, несмотря на все его колючие и даже оскорбительные выпады в мой адрес, я его не перестаю уважать как журналиста и как генерала…

… Осенью 1991 года Лобов стал прорабатывать тезисы статьи о военно-политической ситуации в Европе после распада Организации Варшавского Договора. Его волновал «фактор НАТО». Он говорил, что крайне важно предвидеть тактику и стратегию поведения блока в новых условиях и принять упредительные меры…

Я слушал его неспешный рассказ о военно-политических проблемах и ловил себя на мысли, что этот человек словно маковое зернышко держит на ладони земной шар…

Тогда начальник Генштаба сказал мне: «До конца века у России отобьют большинство военных союзников, а НАТО «проглотит» большинство бывших соцстран. Армию наполовину разворуют и от невозможности содержать — сократят. Остальная будет продолжать рассыпаться по мере того, как часто будут кричать о «реформе» и менять министров…»

То была лекция по искусству военного предвидения.

Когда во время первого зарубежного визита в Великобританию Лобов закончил выступление перед генералами и полковниками Королевского военного института, они долго аплодировали ему стоя. Легендарный английский фельдмаршал Винсент в одном из своих интервью скажет:

— Я много читал и слышал, что в России есть умные генералы. Теперь я видел одного из них…

Но это будет потом…

А тогда, осенью 1991-го, я гордился, что у меня такой начальник Генштаба.

Американский генерал из Пентагона, которого я сопровождал до лифта после встречи с Лобовым, сказал мне плохо по-русски:

— У вашего Лобова балшой лобь.

Я знал это гораздо лучше американца.

Тогда я только начинал догадываться, что вокруг Лобова уже плетутся нити заговора.

Его отношения с Шапошниковым становились все холоднее…

В декабре 1991 года Лобов находился за рубежом.

Генерал армии Лобов вспоминает:

— Начальнику Генштаба еще при Моисееве был спланирован визит в Англию… К этому времени обстановка в стране накалилась. Я говорю: не время для визитов. Шапошников настаивает. Звоню Горбачеву: мол, нужно отложить визит. Тот: «Ни в коем случае. Лети!». Полетел. Возвратился из Англии 7 декабря. Ночью. Утром прибыл к министру. Пытаюсь доложить о визите. Он: «Докладывать не надо…»

Я все понял. Говорю: вот видишь, я же предупреждал, что первым «уйдут» меня, потом тебя. Шапошников пропустил мимо ушей, а меня попросил не присутствовать на коллегии министерства, когда будут представлять нового начальника Генштаба — Самсонова. Поначалу я не понял сей ход и согласился. Оказалось, что на коллегии Шапошников взял лист бумаги и зачитал якобы написанный мной рапорт с просьбой об освобождении от должности начальника Генштаба в связи с болезнью. Конечно, никакого рапорта я не писал.

…Ко дню возвращения Лобова из Англии я должен был закончить отработку тезисов его статьи о новой кадровой политике в армии (НГШ сделал расчеты и пришел к выводу, что в наших, тогда еще почти четырехмиллионных Вооруженных Силах, можно на 30 процентов сократить количество генералов. Сейчас же, когда Российская армия насчитывает около 1,7 миллиона человек, количество генералов в ней осталось прежним — более 2 тысяч).

Ровно в 8.45 утра 7 декабря 1991 года я вошел в приемную начальника Генерального штаба генерала армии Лобова, чтобы передать ему тезисы будущей статьи. За столом дежурного по приемной НГШ сидел офицер, которого я не знал. Он высокомерно оглядел меня и спросил:

— Что вам здесь нужно?

— Я пришел сюда работать, — столь же вызывающим тоном ответил я.

— Больше вы здесь не работаете, товарищ полковник. Можете быть свободны.

Меня как током шибануло.

Я попросил разрешения зайти к Лобову и передать докладную.

— Можете этой докладной подтереть себе задницу, — посоветовал мне наглец. — У нового начальника Генштаба будут новые советники. Он, кстати, уже на рабочем месте.

Я без разрешения рванул двери в кабинет генерала Золотарева. Он уже собирал бумаги. Вид у него был похоронный. Мы обнялись. Золотарев сказал:,

— Ночью приехал из Ленинграда новый НГШ — генерал-полковник Самсонов. Командующий ЛенВО… Бывший…

У Шапошникова был еще один тяжелый разговор с Лобовым. Позже Владимир Николаевич рассказывал мне, что последняя его фраза, брошенная на прощание маршалу, была:

— Сегодня ухожу я. Завтра уйдешь ты.

Пророчество сбудется всего через три месяца…

Лобов попытался выяснить, по какой причине его так вероломно свергли. Он позвонил Горбачеву в Кремль…

Лобов вспоминает:

— Дозвонился. Горбачев спрашивает: «Ну что там у тебя?» Докладываю: «Вот прибыл с визита». Горбачев прервал: «Знаю, знаю, хорошо прошел визит!» Я продолжаю: «Визит-то визитом, но пока я там был — с должности сняли». Он опять в курсе: «Знаю, но вокруг меня такая политическая ситуация, а они пришли втроем и надавили, чтобы тебя отстранить». Кто втроем? Не говорит. Я настаиваю: «Михаил Сергеевич, вы Верховный главнокомандующий, я начальник Генштаба. Между нами должна быть ясность. Объясните, в чем дело?» Он опять: политическая обстановка, то да се, иди в отпуск, мы тебя не забудем. Плюнул, ушел в отпуск…

На другой день генерал Лобов узнал о Беловежской пуще…

Именно в этот момент кому-то было очень нужно убрать его с должности начальника Генштаба.

Именно в тот момент…

Начальник Генерального штаба Вооруженных Сил СССР не скрывал, что ему не по душе усиливающиеся разговоры о возможном создании национальных армий.

В то время президент СССР Горбачев быстро терял власть. Его обращения к руководителям республик снова собраться в Ново-Огареве и попытаться подписать новый союзный договор хотя бы между теми, кто этого захочет, не встречали откликов со стороны высшего российского руководства.

И чем больше он сознавал, что власть в Центре уходит в руки Ельцина, тем активнее маневрировал, иногда доходя до откровенных заигрываний с российским генералитетом. Все чаще случалось, что уже и указы послушно принимал под давлением Ельцина.

… В тот морозный декабрьский день к названию должности начальника Генерального штаба Вооруженных Сил добавилось слово «бывший». Он впервые за время службы на Арбате возвращался домой мимо Кремля раньше обычного.