Брюно Дюмезиль - Королева Брунгильда

О Брунгильде забывали лишь изредка. Тем не менее во время этого историографического «возрождения» качество часто подменялось количеством, а правильность языка не могла скрыть отсутствия оригинальности. Поэтому сообщения, касающиеся королев франков, в лучшем случае состояли из выписок из Григория Турского, а в худшем и самом частом — переписывали «Книгу истории франков». Только автор «Муассакской хроники» решился привести длинный рассказ о казни по Фредегару {1041} 1041 Chronicon Moissiacense a saeculo quarto usque ad a. 818 et 840 // Annales et chronica aevi Carolini. Edidit Georgius Heinricus Pertz. Hannoverae: Impensis Bibliopolii Hahniani, 1826. [MGH. Scriptores. 2] 46 (p. 286). . Даже когда каролингские историки не заимствовали суждения дословно из источников VII и VIII вв., они все осуждали Брунгильду: поскольку она незаконно присвоила власть, она казалась им олицетворением меровингского семейства, этой расслабленной и лукавой династии, которую Пипино-Каролинги недавно с полным правом отстранили от власти.

В агиографии Брунгильда сделала хорошую карьеру пугала. В самом деле, одним из очагов культурного «возрождения» был монастырь святого Галла. А ведь его основатель Галл входил в число двенадцати соратников Колумбана и, значит, ex officio [по должности (лат.)] был потенциальной жертвой королевы. Чтобы придать подобным рассказам большую содержательность, обращались к Ионе из Боббио, и когда Валафрид Страбон в середине IX в. написал «Житие святого Галла», он не преминул пнуть «вторую Иезавель» {1042} 1042 Walafridus Strabo Fuldensis. Vita sancti Galli abbatis in Alamannia // Passiones vitaeque sanctorum aevi Merovingici. Edidit Bruno Krusch. Hannoverae; Lipsiae: Impensis Bibliopolii Hahniani, 1902. [MGH. SRM; 4.] 3 (p. 286287). — См. также: Walafridus Strabo Fuldensis. Carmina. Appendix // Poetae latini aevi Carolini. Tomus II. Recensuit Ernestus Dummler. Berolini: apud Weidmannos, 1884. [MGH. Poetae latini medii aevi; 2.]. VI (p. 429). . В собственных сочинениях монахи обители святого Галла воспроизводили и давние проклятия Колумбана {1043} 1043 В частности: Ratpertus Sangallensis Monachus. Carmen barbaricum in laude sancti Galli // Die lateinischen Dichter des deutschen Mittelalters. Fiinfter Bd = Poetae latini medii aevi = Tomus V, Die Ottonenzei-t. Hrsg. von Karl Strecker, dann von Gabriel Silagi. München: Monumenta Germaniae histo-rica, 1937–1939, Nachdr. 1978–1979. [MGH, 5.] P. 537. . Распространение таких произведений привело к удивительным результатам. Так, в X в. автор «Жития святого Менелея» настаивал, что его героя, безвестного овернского аббата, вызвали на суд ужаснейшей из франкских королев {1044} 1044 Vita Meneiej abbati Menatensis // Passiones vitaeque sanctorum aevi Merovingici. Ediderunt Bruno Krusch et W. Levison. Hannoverae; Lipsiae: Impensis Bibliopolii Hahniani, 1910. [MGH. SRM; 5.1 Préface et II, 3–11. . Этот прием можно оценить тем более, узнав, что Менелей представлен еще и как отдаленный потомок императора Ираклия (610–641)! Но халтурщики, бравшиеся за написание житий, к историческим источникам обращались редко. Многие довольствовались тем, что сочиняли мало-мальски приемлемую историю с использованием обязательных сюжетов и уже знакомых персонажей. Когда в житиях галльских святых требовался гонитель, для этой роли использовали Брунгильду, как Нерона или Деция в «страстях» римских святых.

Но каролингская эпоха не ограничилась обзорами и подражаниями. Это был также период активного переписывания рукописей и, значит, открытия заново великих произведений поздней античности. В результате «Регистр» писем Григория Великого, до VIII в. остававшийся в Латеранских архивах, распространился по всей Европе. В 780-х гг. италийский монах Павел Диакон также обнаружил стихи Венанция Фортуната и способствовал их популяризации; придя в восхищение, он даже сочинил эпитафию, чтобы украсить могилу исчезнувшего поэта {1045} 1045 Павел Диакон. История лангобардов. II, 13. . Новое открытие этих источников неминуемо побуждало привнести в образ Брунгильды какие-то оттенки. Так, Павел Диакон в «Истории лангобардов» изобразил ее смелой и великодушной королевой {1046} 1046 Там же. IV, 1. .

Благодаря подобным любительским погружениям в старинные документы просвещенные люди каролингских времен вступали в непосредственный контакт с остатками того, что было сделано Брунгильдой. Так, в начале IX в. библиотекарь Лоршского монастыря нашел в Трире рукопись, содержавшую дипломатические архивы королевства Австразии, которые, вероятно, были собраны в 590-х гг. епископом Магнерихом. Гордый находкой, монах сделал с нее копию и привез свою добычу в Лорш. В этом интеллектуальном очаге, близком к каролингской власти, немедленно заинтересовались письмами Брунгильды. К тому же Карл Великий и его люди находились в состоянии латентного конфликта с Константинополем из-за притязаний первого на императорский титул и на обладание Истрией; применительно к этой ситуации эпистолярное досье 580-х гг. могло представить интересные прецеденты. Из-за ценности этого материала никто не хотел обращать внимание, что основной вклад в него внесла проклятая королева. Лоршский библиотекарь довольствовался тем, что записал в своем каталоге: «Книга из сорока трех писем епископов и королей, соединенных в единую рукопись» {1047} 1047 Catalogi bibliothecarum antiqui. Collegit Gustavus Becker. Bonnae: apud M. Cohen et filium (Fr. Cohen), 1885. Переиздание: Bruxelles: Culture et Civilisation, 1969. P. 115: «Liber epistolarum diuersorum patrum et regum, quas in Treveris inueni in uno codice XLIII». .

В более широком плане служители церкви каролингских времен проявляли профессиональный интерес к сохранению старинных документов. Во времена, когда письменные доказательства вновь обрели былое значение, любая грамота могла в тот или иной день оказаться полезной, позволив отстоять права или выдвинуть притязание на утраченные владения. Операция сохранения часто сводилась к переписыванию на прочный пергамент всех оригинальных документов, записанных на хрупких меровингских папирусах, причем без учета нравственных качеств донаторов. Так, оба каноника, скомпилировавшие с 872 по 875 гг. «Деяния епископов Оксерских» {1048} 1048 Les Gestes des évêques d'Auxerre. Sous la direction de Michel Sot. Tome I. Paris: Les Belles Lettres, 2002. P. VIII. , записали в одну и ту же статью благочестивые дарения Брунгильды и ее убийцы Хлотаря II. Каноник Флодоард, составлявший в начале X в. «Историю Реймсской церкви», в то же время работал как архивист, которому известны нужды его учреждения {1049} 1049 Sot, Michel. Un historien et son Église au X e siècle: Flodoard de Reims. Paris: Fayard, 1993. P. 420–423. . Сначала он навел справки об оригинальных грамотах, какими располагал его собор в подтверждение обменов землями между Брунгильдой и епископом Соннатием {1050} 1050 Flodoard. Die Geschichte der Reimser Kirche. II, 2 и 5. . Далее, умело используя книгу Григория Турского, составил протокол процесса Эгидия, чтобы получилась памятка о процедуре, какую следует производить для смещения епископа.

Итак, в каролингские времена у историков, агиографов и архивистов было три разных взгляда на Брунгильду. Сознавали ли они, что говорят об одной и той же королеве? Крайне маловероятно. Каноники из Оксера уже не знали, кто такая дама по имени Ингунда, упоминавшаяся в их документах, а переписчик из Лорша при записи совершил ошибки, свидетельствующие о серьезных пробелах в знании истории. Ведь даже если копии «Десяти книг истории» Григория Турского находились в обращении, нет оснований утверждать, что их содержание было общеизвестным.