Николай Лузан - Сталин. Охота на «Медведя»

– Модест, где они могут быть?! Где?

– Так влет и не скажешь, господин полковник, – обронил тот.

– А ты соображай! На кой черт ты и твоя свора легавых мне сдались!

– Щас соображу. Щас, господин полковник! – лихорадочно напрягал свою недюжинную память Клещев. Он хорошо знал Харбин, но одного этого было мало, чтобы вычислить место засады боевиков. Здесь требовались детали: проходные дворы, стоянки машин, торговые точки лотошников и прочие мелочи, по которым можно вычислить место, где должны сойтись будущая жертва и палач. И он вспомнил:

– Стоянка для извозчиков и такси у харчевни!

– Подходящее место, от нее не больше ста саженей до аптеки, – определил расстояние Соколов.

– Там они, скорее всего, поставят машину, – предположил Клещев.

– Отличная позиция для отхода стрелка, – оценил ее Соколов.

– Вряд ли, далековато, – не согласился Дулепов. – Что еще?

– Строительная контора Букреева и его хоздвор, – назвал Клещев.

– Она через улицу, почти напротив аптеки. Место бойкое, возле нее вечно толчется народ, отличная позиция: бабахнул, скакнул в машину и поминай, как звали, – заключил Соколов.

– Вот ты, Савелий, эту позицию и закроешь! Возьми Хваткова и наглухо блокируй все подходы. Особое внимание окнам, что выходят на аптеку. Улица там узкая, могут пальнуть через стекло, – предупредил Клещев.

– Я понял, Мефодьич, перекрою ее.

– Как такой план, Азолий Алексеевич? – обратился Клещев к Дулепову.

– Действуйте, – поддержал он и напомнил: – Про проходные дворы не забудь, Мефодич.

– Прикроем. Их и соседнюю улицу возьмет на себя бригада Тяжлова.

– Господа, а про аптеку совсем забыли? Там-то Люшкова, скорее всего, и кокнут! – спохватился Соколов.

– Вряд ли, – усомнился Клещев.

– Согласен, – поддержал его Дулепов.

– Это почему? – недоумевал Соколов.

– Толпой в аптеку они не повалят, а у одиночки против Люшкова шансов нет. Он с лета бьет в яблочко, – напомнил Клещев.

– Долговязый – не дурак и в петлю не полезет! – согласился с ним Дулепов.

– Долговязый? Почему он, господин полковник? – в один голос воскликнули Соколов с Клещевым.

– А потому… – подал голос Ясновский и осекся под взглядом Дулепова.

– Протрезвел, мерзавец? – прорычал он.

– Азолий Алексеевич, так почему Долговязый? – не мог понять его логики Клещев.

– Долго объяснять, Модест! Лучше скажи…

Дулепова бросило вперед. Он ударился о лобовое стекло и яростно матюгнулся. Водитель отчаянно давил на тормоза и крутил руль. Машину развернуло и потащило по мостовой. Испуганное лицо рикши промелькнуло над капотом, из-под колес донеслись хруст дерева и сдавленный крик.

Первым пришел в себя Клещев и выскочил из машины. Перед ним, на мостовой корчился рикша, а под ногами хрустели обломки от коляски. Тут же, как из-под земли, возник плюгавый полицейский-китаец. Раздувшись от собственной значимости, он надвигался на Клещева, а за его спиной росла и набухала, как грозовая туча, толпа китайцев. Удостоверение сотрудника контрразведки не произвело никакого впечатления на невозмутимого истукана. Он, похоже, не знал ни слова по-русски.

– Дорогу! – зарычал Клещев.

Полицейский ничего не понял, но по интонации и выражению его лица догадался об угрозе и схватился за кобуру.

– Модест, кончай с ним цацкаться! Тащи эту обезьяну в машину! – кричал разъяренный Дулепов.

Соколов пришел на помощь Клещеву. Они быстро скрутили полицейского и запихнули на заднее сидение. Толпа китайцев угрожающе загудела, и над их головами заколыхались бамбуковые палки. Это не остановило Дулепова. Он высунулся из машины, выхватил револьвер и пальнул в воздух. Дружный вопль заглушил эхо выстрелов. Китайцы, давя друг друга, бросились врассыпную, лишь коротышка-полицейский продолжал ерепениться. Соколов не стал тратить на него слов и, шмякнув рукоятью пистолета по голове, выпихнул из машины.

– Гони! Гони! – вопль Дулепова подхлестнул водителя.

Машины с Дулеповым и филерами, разметая по сторонам брички, пролетки и рикш, неслись к аптеке Чжао. В этой гонке со временем время опережало Дулепова. Полковнику оставалось полагаться на удачу и уповать на безалаберность Люшкова…

Тот опаздывал на прием. Стрелки часов приближались к одиннадцати. Павел извелся в ожидании и нервно теребил рукоять пистолета. Дмитрий с Николаем чувствовали себя не лучше. Нервы у всех были на пределе и, когда на перекрестке мелькнул знакомый темно-синий «опель», они забыли об опасности. Теперь все их мысли подчинялись одной цели – ликвидации предателя.

– Она! Он! – воскликнул Николай, первым заметивший машину Люшкова.

«Опель» миновал стоянку у пирожковой Лободина, заехал на тротуар и остановился неподалеку от входа в аптеку. Дальше путь загораживали леса у соседнего дома, на них возилась бригада русских и китайских рабочих. Водитель вышел из машины и открыл заднюю дверцу. Первым показался Люшков, вслед за ним выпрыгнул на мостовую мальчишка лет семи, а затем, опираясь на его руку, вышла пышная брюнетка. Ротмистра Ясновского и охраны рядом с ними не было. Дмитрий и Павел озадаченно переглянулись, а Николай чертыхнулся:

– Бабы нам только не хватало!

– Принесла же ее нелегкая! – в сердцах бросил Павел.

Выполнить приказ Центра – ликвидировать предателя, нажать на курок – это одно. Но стрелять в Люшкова на глазах женщины и ребенка – совершенно другое. Павел находился в смятении.

– Братцы, что-то тут не так. Бабу с пацаненком приволок? Охраны нет? Ясновского тоже? К чему бы это? – терзался в сомнениях Николай.

– Коля, кончай накручивать, и без того тошно! – цыкнул на него Гордеев.

– А если это подстава Дулепова? – не унимался тот.

– Ребята, может, все проще, парнишка заболел? – искал объяснение Павел.

– И Люшков привез пацана к Чжао, – поддержал его Дмитрий.

– Тоже мне, заботливый папашка. Это когда же он успел его настрогать? – хмыкнул Николай.

– Никто не говорит, что он отец.

– Коля, Дима, ну какое это имеет значение? Важно то, что Люшков без охраны, – положил конец спору Павел.

– Так-то оно так, но одно хреново, пока ждали Люшкова, успели намозолить глаза, – посетовал Николай.

– Так смени место, – предложил Павел и кивнул в сторону арки проходного двора.

– А что, позиция неплохая, – оценил он.

– Одно в ней хреново, секунд на двадцать, ты, Паша, останешься без прикрытия, – заметил Дмитрий.

– Дим, так Люшков же без охраны.

– А водила?

– Пока он расчухается, наш след простынет.

– Ну так что, меняем позицию? – спросил Николай и потянулся к ключу зажигания.

– Погоди, – остановил Гордеев и перевел взгляд с аптеки на противоположную сторону улицы.

На стоянке перед харчевней стояли две пролетки и три машины. Поблизости, подобно гнилому зубу, торчал китайский «мостовой ресторан». Вся его жизнь проходила у тротуара на утоптанной глиняной площадке. На ней рикши, грузчики, лотошники и нищие в ожидании клиента, поденной работы и милостыни коротали время за чаем и дешевой мучной похлебкой. Холод вынуждал их жаться к большой металлической бочке, под которой сердито потрескивало пламя, а внутри булькало и издавало сладковатый запах бурое варево. В его парах медленно вращалась деревянная катушка, обвитая посеревшей от пепла мучной лапшой. Худые, грязные руки тянулись к ней и норовили урвать кусок побольше. Далеко не каждому это удавалось, палка повара безжалостно обрушивалась на руки и спину неудачнику. Подпольщик Малыш Ван, накануне перебравшийся со свалки на новый пост наблюдения, ближе к аптеке, дважды обхитрил повара. Он ловил момент, когда палка настигала очередную жертву, чтобы ухватить кусок лапши.