Дмитрий Синеокий - Бореальная культура позднего палеолита как свидетельство первой европейской цивилизации

Иллич-Свитыч сам ответил на этот вопрос в цитате, которую мы привели выше. Он никак не выделял заимствования, а не выделял их потому, что не мог знать историю слов. Его главный аргумент, если выразить его простым языком, звучит так: ну не может же быть столько заимствований. На что я возражаю: разве не видно, что может. Иллич-Свитыч предусмотрел такой ответ и пишет следующее, повторю еще раз: «Заимствование в таких масштабах означают практически заимствование всей языковой структуры, переход на новый язык, что вновь приводит нас к выводу о генетическом родстве рассматриваемых праязыков».

Очень хорошо, но при чем здесь ностратический язык, если все соответствия мы можем приписать заимствованиям?

Предположите, что индоевропейский язык был передовым языком и в остальные «ностратические» языки шли из него заимствования. Исходя из этого предположения установите какие фонетические процессы происходили в каждом языке и вам не понадобится никакого общего предка.

Поэтом у, хотя на тему су ществовани я моноязыка тот же Старостин высказывался очень осторожно, признавая, что доказательств его существования еще нет, сама концепция, когда все языки появляются в результате дивергенции уже подразумевает существование моноязыка, инициируя укрупнение языковых семей в макросемьи, макросемей в гиперсемьи, а гиперсемьи уже в моноязык, который даже получил собственное название – турит. Термин был предложен соратником Старостина Ю. А. Милетаревым. На мой взгляд, это серьезная стратегическая ошибка.

Таким образом, единственный способ, с помощью которого возникли все соответствия, отмеченные Иллич-Свитычем в ностратических языках, на мой взгляд, только один – заимствования, которые отверг Иллич-Свитыч. Еще один его аргумент, что в современных языках заимствования на таком уровне не происходят, полагаю, также не состоятелен.

В современных языках заимствования происходят вовсю и именно на таком уровне. Надо только понимать, что это за уровень. Все заимствования, которые происходят сейчас и происходили ранее идут из языка, носители которого создают передовые технологии в какой-либо области. Соответственно и язык этих народов должен обслуживать создание этих технологий. Современные примеры всем хорошо известны. Вся современная компьютерная технология на всех языках использует англоязычные термины. Машиностроение – немецкие термины. Музыка – итальянские. И несмотря на то, что итальянцы уже не являются законодателями передовых технологий в компьютерной сфере музыкальная терминология не меняется на английские термины. Точно так же происходили заимствования и в то время, срез которого исследовал Иллич-Свитыч. Но, естественно, в то время язык не был таким развитым. Передовыми технологиями могла являться, например, лучшая координация охотников при охоте, для этого в языке появились обозначения элементарных действий, частей тела и местоимения, грамматические морфемы, позволяющие отличить предмет от действия. Лучшая координация была полезна не только при охоте, но и при стычках с чужаками. Чужаки, пораженные таким взаимодействием стали перенимать новые для себя обозначения. И как они вошли в их язык, так в нем и остались, не без искажения, конечно. Другие племена, столкнулись с уже перенявшими новшества и тоже их восп рин я ли, и тоже с искажением. Испорченный телефон – знаете такую игру. Потом в ходе дальнейшей эволюции новые слова стали испытывать и фонетические преобразования в соответствии с развитием каждого языка. Однако сходство сохранилось до наших дней и лингвисты его выявили.

Следующий пласт заимствований шел уже на другом уровне и вполне возможно из другого источника. А те, которые уже вошли в язык, еще раз повторю, так в нем и остались, они только эволюционировали. Почему в наше время не идут заимствования на том грамматическом уровне, о котором говорит Иллич-Свитыч, да потому, что уже нет языков, где бы этот уровень не был сформирован тем или иным образом, где-то в результате заимствования, где-то в результате собственной эволюции. Заимствования в языках всегда происходят на передовом крае развития. Уровень заимствований в современном мире – это уровень компьютерных технологий. Не исключено, что за этим последуют и грамматические изменения.

Таким образом, следующий пласт заимствований в позднем палеолите происходил и на другом уровне развития языка и охватывал большую территорию в полном соответствии с построениями Андреева – Иллич-Свитыча – Старостина, именно в такой последовательности.

И еще раз обращаю ваше внимание, все те концепции возникновения языка, которые мы обсуждаем, по времени относятся к позднему палеолиту.

Однако существует еще одна точка зрения на место возникновения моноязыка. До сих пор при критике этой гипотезы мы говорили о гипотезе возникновения моноязыка в Африке, до того, как наш вид Человек разумный начал свое расселение по миру. Другая гипотеза о возникновении моноязыка на этот раз говорит, что моноязык возник на севере и был предшественником праностратического языка.

И такой гипотезе наше построение развития от концепции Андреева, далее к концепции Иллич-Свитыча и далее к концепции Старостина никак не противоречит. Суть же наших исследований – проникнуть в самое начало, проникнуть от построений Андреева в еще большую древность к истокам возникновения индоевропейского протоязыка. То есть наши исследования никаким образом не смогут ни подтвердить, ни опровергнуть такую гипотезу, если считать, что индоевропейская ветка являлась наиболее древней во всей ностратической макросемье. Такая гипотеза может быть проверена исследованиями иного рода, вслед за концепцией Старостина еще большим расширением ареола, о чем он и сам говорит. Например, изучением стыков афроазиатской макросемьи и африканских языковых семей.

Но некоторые замечания относительно данной гипотезы мы сделать можем. Они касаются временных характеристик распространения северного моноязыка, если предположить справедливость данной гипотезы.

В данном случае северный моноязык возникает 40–36 тыс. лет назад. Около 15 тыс. лет назад согласно концепции Андреева в нем уже присутствуют три ветки. Старостин говорит о единстве ностратического, афразийского и сино-кавказского праязыка порядка 18–20 тыс. лет назад, а о выделении ностратического без афрозийского – 14 тыс. лет назад. Но у Старостина эволюция развернута в другую сторону, нежели у нас. Здесь нам важно, что между единством ностратических языков и следующим кругом единств он дает интервал в 4–6 тыс. лет. И в гипотезе возникновения северного моноязыка афрозийский праязык должен возникнуть позже ностратического и мы эту разницу должны учесть в другую сторону, т. е. афрозийская семья (макросемья?) в этом случае возникает около 10—8 тыс. лет назад. Следовательно, африканские семьи должны быть еще моложе – порядка 5–4 тыс. лет назад. Мне кажется, многие лингвисты не согласятся с таким выводом.