Леонид Борисов - Жюль Верн

Ровно в пять часов Дюма покинул своих гостей, в самый разгар веселья, споров, музыки и гастрономических услад. Он вошел к себе в кабинет; слуга зажег двенадцать свечей на письменном столе Дюма и столько же на круглом столе подле спящего Жюля. Два золотых пышных пятна погрузили углы во мрак, четко проявили корешки книг в длинном, приземистом шкафу, неспокойные розовые блики кинули на потолок.

Дюма снял сюртук, галстук, сел к столу. Дюжины свечей ему показалось мало, и он сам зажег еще шесть. Окунул перо в чернила. С минуту подумав, принялся писать, вслух произнося каждое слово:

- "Кавалер уже спал и ничего не мог слышать из -того, о чем говорилось в будуаре королевы. Вошел король и, поклонившись своей супруге, отошел к окну. Королева была не в духе, ей казалось..." Что ей, черт возьми, казалось? - спросил себя Дюма. - Может быть, ей ничего не казалось! Она просто-напросто задумалась, ей было стыдно, король поймал ее... Она думала, предполагала, рассчитывала... Черт! Надоели мне короли и королевы, а без них скучно, привык! Жюль Верн! - крикнул Дюма. - Проснитесь! Жюль Верн! Помогите! За каждое слово плачу десять франков!

Жюль открыл глаза, поежился от холода, хотя в кабинете было очень тепло, вспомнил, где он находится, и вскочил. Голова его шумела, ноги - так казалось ему - были отняты по колено. __,

- Что мне делать с королевой, немедленно отвечайте! Шесть минут шестого! Поют птицы. Чернила сохнут на кончике моего пера. Ваша возлюбленная ждет вас. Что казалось королеве?..

- Ей казалось, мэтр, что она постарела за одну ночь, что мир хорош, как никогда, что молодость - самое драгоценное, что только есть на свете, держась за спинку кресла, проскандировал Жюль. - Какое крепкое вино, мэтр!

- Вы произнесли двадцать семь слов, из них три лишних! Итого двадцать четыре по десять франков, - получите!

Дюма открыл ящик, стоявший на полу подле книжного шкафа, отсчитал двести сорок франков, протянул их Жюлю.

- Я.. . - пролепетал Жюль. - Я...

- Не люблю, когда начинают с этого слова! И легко и невыразительно! Берите деньги, вы их заработали. Приблизительно по такой же расценке получаю и я.

- Мэтр! - воскликнул Жюль, отстраняя деньги. - Право, я не могу. ..

- Абсолютно лишние, пустые слова! За них я не плачу. Касса закрыта. Двадцать минут шестого. Эмиль выпил не менее литра бургундского, но он крепкий человек. Люблю! Мой сын хочет познакомиться с вами, Жюль Верн! Одну минуту, мне что-то пришло в голову, я запишу. Так. Ничего интересного, ерунда! Голова подобна колоколу в рождественскую ночь. Откройте правую половину вон того шкафа, там вино, бананы, конфеты, шоколад. Вам нужно поправить свое здоровье. Налейте и мне.

Жюль сделал все, о чем просил Дюма. Налил два бокала.

- За ваши успехи, смелый и прямой Жюль Верн из Нанта! - провозгласил Дюма и только понюхал вино в своем бокале. - Этого я не могу пить, вы достали не то, которое я люблю. Ну, ладно. Но вы пейте. Ешьте бананы, их у меня страшно много. Запаситесь в дорогу шоколадом. И отправляйтесь домой. Я хочу спать. Говоря между нами, слава - беспокойная штука. Но все же желаю вам попробовать кусочек этого опасного кушанья. Вам далеко? Прямо в Нант?

- У меня свои лошади, мэтр, - соврал Жюль, - то есть, я хотел сказать, что...

- Все знаю, - рассмеялся Дюма, - откройте вон ту дверцу, возьмите бутылку с белой этикеткой и дайте ее вашему кучеру. Люблю! Однако тридцать восемь шестого! Пьер! Оливье! Валентина! Сюда!

Вошел слуга.

- Скажите гостям, что они могут делать все, что им вздумается. Я захворал. Я иду спать. До свидания, Жюль Верн! Пишите, если вам хочется писать! Не пишите, если вам писать не хочется! Что касается меня, то я к вашим услугам. Вторник и пятница с полудня до трех. Перчатки и фрак необязательны. Дайте я вас поцелую!

Жюль вошел в широкие объятья Дюма, как в жарко натопленный дом. Дюма поцеловал Жюля, похлопал по спине, дернул за мочку уха и приказал слуге:

- Проводите месье до его коляски!

Барнаво спал, свернувшись калачиком и накрывшись полостью. Было очень темно, очень холодно. Жюль разбудил своего друга, и тот забрался на козлы. Щелкнул бич. Коляска поехала.

- Жду отчета, - сонным голосом произнес Барнаво. - Выиграл или проиграл?

- При своих, как мне кажется, - ответил Жюль. - Вези меня побыстрее, Барнаво! Дьявольски болит голова. Подробности дома. К подробностям - вот эта бутылка.

Барнаво щелкнул бичом дважды, и лошади понесли.

Глава четвертая

СТАТЬИ И ПАРАГРАФЫ

Жюль решил: теперь я буду писать, писать и писать. Днем учиться, вечером писать.

Казалось бы, чего лучше: связи есть, способностями природа не обидела, досуга достаточно, здоровье крепкое. Жюль улыбался, вспоминая слова Арпентиньи относительно того, что именно делают талант, здоровье, вкус и терпение. Жюль знакомился с биографиями известных деятелей литературы и науки и в каждой биографии читал о терпении и таланте, о преимуществе вкуса и хорошего здоровья. Странно, - почти все великие люди, за исключением очень немногих, были недолговечны, то есть рано умирали. Редко кому из nVix посчастливилось прожить свыше пятидесяти лет, в то время как люди, не занимавшиеся ни литературой, ,ни наукой, жили и восемьдесят и даже девяносто лет.

На будущее свое Жюль смотрел без тревоги. Происходило это, конечно, от хорошего здоровья прежде всего. Немалое значение оказывало на такой взгляд и знакомство с Дюма, который покровительственно отнесся к студенту, мечтающему посвятить себя литературе. Этот студент был влюблен в Дюма, но весьма критически и порою неодобрительно отзывался о его романах. Диккенса Жюль любил больше, сильнее, - Дюма, в конце концов, представлял собою сладкое блюдо, без которого можно и обойтись. Диккенс - это хлеб, без него не проживешь. Учиться, правда, следует у всех и каждого, кое-что необходимо взять и от Дюма. Что касается Гюго...

- О, Гюго! - восхищенно говорил Жюль и себе самому, и Дюма, и своим приятелям. - Это борец, деятель, у него есть убеждения, вера в человека, прогресс, лучшее будущее. Гюго - самый большой, самый великий писатель современной Франции, и кто знает, что он сделает еще! Он тревожит меня, заставляет критически смотреть на окружающее...

- Во Франции победила буржуазия, она теперь начнет закреплять свой успех во всех областях, - сказал как-то незнакомый Жюлю человек в рабочей блузе. Он пил дешевое вино и ни с кем не хотел соглашаться. - Победитель всегда хорошо платит тому, кто ему служит, - продолжал незнаком мец. - Я, например, пишу стихи и рассказы, но их нигде не принимают, не печатают. Почему?

- Очевидно, потому, что вы плохо пишете,-заметил кто-то из слушателей. - Возможно, не обижайтесь, вы бездарны.

- Бездарным у нас сегодня называют того, кто критикует существующий строй, - с жаром проговорил незнакомец и презрительно посмотрел на собеседников. - Почему так гневается Гюго? Потому, что он против наших порядков, они ему не нравятся, он хочет лучшего строя, лучших порядков.