Аркадий Ваксберг - У крутого обрыва

Всюду он был худшим из худших: последним учеником, бестолочью, лентяем, отпрыском алкоголиков и «рыжих». Никто не хотел иметь с ним дело, все отталкивали его, отпихивали, боялись. Самолюбие было задето, и этим не подавлялась, а лишь распалялась потребность «самоутвердиться», компенсируя свою «неполноценность» тем единственным способом, который был ему доступен, понятен, знаком: кулаком и ножом. Ему постоянно нужны были люди, аудитория, перед которой можно было «проявиться» — не умом, не трудом, не успехами, а страхом, который он наводил. Ему подчинялись, и это возвышало его в собственных глазах.

Но объясняет ли нам этот анализ внутренних пружин, руководивших его поступками, почему все-таки Слугин у б и л? Именно в этот момент, а не в какой-то другой, именно этих людей, а не тех, именно так, а не как-то иначе? Вряд ли… Едва ли… Не следует ли в поисках причин этого необъяснимого для нас поступка обратиться к особенностям личности Слугина, к тем свойствам его характера, его темперамента, которые выделяют его из ряда других личностей, формируют его сложный психофизиологический и нравственный облик? Такой анализ не под силу юристу, не под силу и обычному педагогу, психологические познания которого не безграничны.

Вот что пишет криминолог и судебный психолог М. Коченов, также подвергший анализу это уникальное дело:

«Границы нашего познания расширяются с каждым годом, а значит, увеличиваются и возможности активного и благотворного воздействия на личность. Психология давно уже превратилась в реальную силу, и ее надо смелее вводить в бой с преступностью — прежде всего для профилактики правонарушений несовершеннолетних.

Настало, видимо, время для серьезного обсуждения возможности создания в той или иной форме практической психолого-педагогической службы, направленной на предупреждение преступности несовершеннолетних.

Представим себе, что после одного из первых правонарушений Слугин попадает не на беседу к участковому уполномоченному, а на исследование к профессиональному психологу. Думаю, что многое было бы обнаружено своевременно, а значит — своевременно приняты меры.

Не будет ничего зазорного и в том, если органы, от которых зависит выбор формы наказания подростка, обратятся за консультацией к специалистам в области психологии и педагогики. Между прочим, подобный опыт уже существует и в некоторых европейских социалистических странах. Разве преподаватели ГПТУ и даже — еще того раньше — учителя школы не могли обратить внимание на ту общественную опасность, которая таится в особенностях психики Слугина, в образе его жизни? Но они оказались неспособными вовремя предотвратить это зло. Зато если бы существовала надлежащая психологическая служба, такие вопросы решились бы профессионально и эффективно. Почти не сомневаюсь в том, что психологи, учитывая условия, в которых жил Слугин, и некоторые особенности его личности, порекомендовали бы изолировать его на некоторое время, а не предоставлять возможность «перевоспитываться» своими силами и средствами».

Хотя М. Коченов и уклонился от четкого ответа на вопрос, что же послужило мотивом этого преступления (он признал лишь, что «дело Слугина и Бульбакова принадлежит к числу уникальных по фабуле и сложнейших в психологическом отношении»), им, и это самое главное, предложено конструктивное и весьма перспективное решение для профилактики наиболее опасных и тяжких преступлений, совершаемых людьми, подобными Слугину. Ведь для каждого очевидно, что сигналы «остерегайтесь меня» Слугин подавал не раз. Весь его облик, его поведение, отношение к окружающим, глухое равнодушие к чужой боли, «самоутверждаемость» насилием, потребность в агрессивных действиях, в причинении страданий, — все это было так очевидно, что требовалось даже не зоркое око педагога, а внимательный взгляд самого обыкновенного, профессионально далекого от педагогики, человека, чтобы понять реальную опасность, которую Слугин представляет для общества. Представляет и в том случае, если он п о к а еще и не совершил тяжкого деяния.

Конечно, это не значит, что допустивший даже мелкое правонарушение подросток, в предвидении (или из опасения) того, что он когда-то совершит уже не мелкое, должен профилактики ради отправиться за решетку. Это лишь значит, что вопрос о его судьбе надо решать не только как вопрос юридический («за такое-то нарушение полагается то-то, а про все остальное знать не хотим»), но и как психолого-педагогический — с привлечением специалистов, мнением которых сейчас никто не интересуется, исходя из обычной дилетантской самонадеянности, будто в мотивах поведения, в душевном мире формирующегося человека разобраться под силу любому. (Сравним мнение о деле специалиста, кандидата психологических наук: «сложнейшее в психологическом отношении», и мнение прокурора: «нет тут сложных психологических моментов».)

Профилактическая психологическая служба выявила бы своевременно не только явную общественную опасность агрессивного Слугина, но и скрытую — «тишайшего» Бульбакова, который, по мнению М. Коченова, «представляется… гораздо большей психологической загадкой, чем Слугин». Слабоволие таких парней (а их куда больше, чем «престижно самоутверждающихся», «сильных» личностей типа Слугина) легко превращает их в орудие преступления. Психологическая и нравственная неподготовленность к встрече со злом делает их нередко жертвами случая, который может обернуться трагедией.

Необходимость своевременного выявления и компетентного воздействия на тех, кто в силу индивидуальных особенностей психики представляет повышенную опасность для окружающих, становится тем настоятельней, что наша наука все в большей мере теперь признает кримогенную роль биологических свойств личности, то есть данного не только обществом, средой, воспитанием, но еще и природой. Эти свойства, пишут авторы недавно изданного коллективного труда «Личность преступника» — виднейшие советские криминологи, «иногда играют роль условий, способствующих или затрудняющих правильное нравственное формирование личности. Учет этих условий должен состоять прежде всего в том, чтобы обеспечить дифференцированный подход к воспитанию людей, в особенности подростков и молодежи. Особенности возраста, пола, физического и психического развития, если они правильно учтены, при организации воспитательной работы, могут сыграть положительную роль в формировании личности. Если же воздействие социальной среды не учитывает этих особенностей и, более того, противоречит им, то неблагоприятный результат развития такой личности не должен нас удивлять. Мы не можем изменить некоторых биологических качеств людей, зато мы можем их использовать в положительном плане или нейтрализовать в результате продуманного социального воздействия».