Иван Козочкин - Уголовное право США: успехи и проблемы реформирования

В большинстве штатов предметом хищения в случае получения имущества под ложным предлогом, так же как и в случае кражи, может быть все, что «имеет ценность», включая недвижимость.

Ложное представление каких-то фактов может быть устным, письменным или посредством вводящего в заблуждения поведения. По общему правилу молчание по поводу соответствующих фактов не составляет преступления, даже если обвиняемый знает, что другое лицо действует под влиянием ложного представления. Однако неразглашение является уголовно наказуемым, если обвиняемый обязан в силу фидуциарных отношений с потерпевшим (например, адвоката и клиента) раскрыть известную ему информацию.

По общему правилу ложным считается вводящее в заблуждение представление фактов, относящихся к прошлому или к настоящему. Следовательно, ложное обещание сделать что-то в будущем (т. е. когда лицо, возможно, уже изначально не намеревалось выполнять свое обещание) не является основанием для уголовного преследования. Указанное правило основано на положении о том, что обычное ведение бизнеса нельзя осуществлять под постоянным страхом быть привлеченным к уголовной ответственности за долги [1186], когда предприниматель, например, оказывается в трудном финансовом положении. Кроме того, подчас невозможно сказать, взял ли он, например, деньги в долг с намерением вернуть их или с намерением не делать этого. Однако в последние годы, по-видимому, под влиянием Примерного УК [1187], уголовное законодательство многих штатов было пересмотрено таким образом, что позволяет привлекать к уголовной ответственности за хищение, совершенное «посредством ложного обещания» (см., например, п. 2 (d) ст. 155.05 УК штата Нью-Йорк).

Mens rea рассматриваемого преступления, во-первых, состоит в том, что лицо осознает, что представляет информацию, которая является ложной, и, во-вторых, что делает это с намерением обмануть другого.

Отметим, что первый признак – «осознание» – суды трактуют расширительно. Оно включает в себя не только случаи, когда лицо знает или полагает, что делает вводящее в заблуждение (ложное) заявление, но и когда оно не знает точно, является ли его информация истинной или ложной. Но если такое лицо считает, что она истинная, оно не виновно в получении имущества под ложным предлогом, «даже если его уверенность была совершенно неразумной» [1188].

Относительно второго признака следует сказать следующее: даже если лицо знает или полагает, что его заявление ложное, оно не может быть осуждено, если не имело намерения обмануть потерпевшего. Это требование имеет принципиальное значение в случаях, когда обвиняемый ссылается на имеющееся у него право, например на получение долга, и когда это обстоятельство может служить основанием для защиты от предъявленного обвинения, впрочем, так же как в случаях совершения кражи или присвоения [1189].

Законодательство некоторых штатов, по-видимому, в силу сложности доказывания факта преступления (получения имущества под ложным предлогом) предусматривает специальные способы его доказывания – путем представления ложной информации в письменном виде, показаний, по крайней мере, двух свидетелей, подтверждающих ее, и др. (ст. 532 УК Калифорнии).

В американской юридической литературе выделяются преступления, родственные получению имущества под ложным предлогом: получение имущества по необеспеченному чеку [1190], посредством похищенных, поддельных или аннулированных кредитных карточек [1191], в результате так называемых «игр доверия» [1192], «почтовый обман» [1193], подлог документов и др.

Из вышеизложенного следует, что проведение четких различий между тремя рассмотренными преступлениями весьма затруднительно. На практике это нередко порождало, по словам Л. Уайнреба, «скандалы в отправлении правосудия»: в одном случае адвокаты осужденного за кражу без труда добивались в апелляционном суде отмены приговора на том основании, что его действия подлежали квалификации как присвоение имущества, а не кража; а в другом – апелляционная инстанция соглашалась с мнением адвокатов, что «операцию» осужденного, получившего имущество под ложным предлогом, следовало бы квалифицировать как кражу, и на этом основании отменяла приговор, причем каждый раз адвокатам даже не приходилось оспаривать, что их подзащитный действительно похитил чужое имущество [1194].

Дж. Дресслер пишет, что тонкие различия между указанными деяниями в основном зависят от «скрытых намерений» сторон [1195]. И этим многое сказано!

За многовековую историю развития английского, а затем американского права в области преступлений против собственности в уголовном законодательстве большинства штатов США под влиянием различных факторов, нередко случайных, накопилась масса норм об ответственности за многочисленные разновидности хищения – кражи, присвоения (растраты), получения имущества под ложным предлогом и др. Ф. М. Решетников отмечает, что, например, в уголовном законодательстве штата Иллинойс до принятия УК 1961 г. содержалось 74 состава таких преступлений, которые отличались лишь с точки зрения юридической техники [1196].

Разумеется, такое положение становилось все более нетерпимым. В американской уголовно-правовой доктрине неоднократно высказывалось мнение о необходимости объединения («консолидации») трех рассмотренных выше видов преступлений в единое понятие «хищения». Составители же Примерного УК предложили весьма «амбициозный план» включения в него и других преступлений против собственности. В ст. 223.1 (п. 1) сказано, что «поведение, именуемое… хищением, составляет единое посягательство, включающее в себя самостоятельные посягательства, ранее известные под названием “похищение (кража) имущества”, “присвоение (растрата)”, “мошенничество”, “вымогательство”, “шантаж”, “обманное обращение вверенного имущества в свою пользу”, “приобретение похищенного имущества” и тому подобные…» [1197].

Однако авторы Примерного УК по вопросу о «консолидации» оказались недостаточно последовательными. Предложив приведенный выше вариант реформирования соответствующего законодательства, но фактически объединив в одном составе лишь некоторые традиционные виды кражи и присвоения (ст. 223.2), они включили в Кодекс в качестве самостоятельных преступлений: хищение имущества путем обмана (ст. 223.3), вымогательства (ст. 223.4), хищение утраченного (утерянного), положенного в ненадлежащее место или переданного по ошибке имущества (ст. 223.5) и др.

К рекомендациям Примерного УК штаты в целом отнеслись положительно. Многие из них предложенную идею о «консолидации» реализовали в своем законодательстве. В уголовные кодексы одних штатов были включены довольно широкие, развернутые определения хищения. Так, например, в УК Нью-Йорка (ст. 155.05), в частности, говорится, что это преступление (larceny) включает в себя «неправомерное взятие, приобретение или удерживание имущества другого» с намерением лишить его этого имущества, присвоить себе или обратить в пользу третьего лица любым из следующих способов: поведением, известным по общему праву как кража, совершаемая путем взятия или при помощи ухищрений, путем присвоения (растраты), под ложным предлогом, а также завладением имуществом утерянным, путем выписки негодного чека или дачи ложного обещания, а кроме того, вымогательства, понимаемого весьма широко [1198].