Владимир Кудрявцев - Избранные труды [сборник]

При изучении значительного числа уголовных дел нам довелось встретить лишь два дела, в которых суды усмотрели, и притом неправильно, покушение при отсутствии прямого умысла.

Вот первое из этих дел. Г., поссорившись со своей женой К., на почве ревности в комнате, где не было посторонних лиц, выстрелил в К. из охотничьего ружья. Пуля пролетела над головой К., причинив ей лишь ожог.

Виновный был привлечен к ответственности и осужден по ст. 19–136 п. «а» УК РСФСР за покушение на убийство с косвенным умыслом. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, оставляя приговор суда первой инстанции в силе, указала в своем определении: «Материалами дела эвентуальный умысел Г. в покушении на убийство К. доказан, и действия его квалифицированы правильно» [575].

Однако на самом деле здесь имел место прямой умысел. Г. действовал по мотивам ревности, он стрелял на близком расстоянии при отсутствии в комнате посторонних лиц, могущих воспрепятствовать преступлению. Следовательно, он предвидел и желал смерти К. Очевидно, что здесь имело место покушение на убийство из ревности, совершенное с прямым умыслом .

Еще более серьезную ошибку допустила Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР в определении от 8 октября 1956 г. по делу Д. и Д-ва.

10 декабря 1955 г., ночью, Д. и Д-в, не имея специального пропуска, направились охотиться на волков в пограничную зону. При переходе моста через реку Угольная они были обнаружены нарядом пограничников, которые двинулись к ним навстречу, чтобы задержать нарушителей и проверить у них документы. Ввиду того, что ночь была темная, Д. и Д-в приняли пограничников за волков, и когда те приблизились к ним на 30–35 метров, открыли по ним стрельбу из ружей. В результате несколькими выстрелами был тяжело ранен в бедро, руку и грудь пограничник П. После этого Д. убежал домой, а Д-в спрятался под мостом, где и был обнаружен.

Коллегия сочла неправильной квалификацию действий виновных по ст. 19–137 УК РСФСР. Она справедливо не нашла в действиях осужденных прямого умысла на убийство, но вместе с тем при шла к выводу, что действия Д. и Д-ва, выразившиеся в покушении на убийство по неосторожности, следует квалифицировать по ст. 19 и ст. 139 УК РСФСР [576].

Такой вывод является ошибочным. В деле Д. и Д-ва имела место фактическая ошибка лиц относительно общественной опасности их действий и вины. Вопрос об ответственности при подобного рода ошибках решается, как известно, таким образом: если вся обстановка совершения преступления такова, что есть основания признать лиц добросовестно заблуждающимися и действующими, следовательно, без вины, лица от ответственности освобождаются. Если же эта обстановка не исключает вины, хотя бы в форме неосторожности, субъект подлежит уголовной ответственности на общих основаниях за неосторожное преступление.

В приведенном деле объективная обстановка совершения преступления полностью вины Д. и Д-ва не исключает. Они знали, что находятся в пограничной зоне и могут в любой момент натолкнуться на наряд пограничников, встречи с которыми они всячески избегали, так как не имели пропуска для прохода в пограничную зону. К тому же Д. и Д-в находились около моста, то есть в удобном для наблюдения месте, и могли установить, стреляют ли они именно в волков. Поэтому, как нам представляется, у Д. и Д-ва имела место неосторожная вина. Они как соисполнители должны нести ответственность по ч. 1 ст. 145 УК РСФСР.

Если бы суд установил, что, стреляя в сторону пограничников, виновные допускали убийство людей и безразлично к этому относились или имели неконкретизированный умысел на причинение вреда здоровью людей, виновные должны были бы отвечать за умышленное причинение тяжкого телесного повреждения по ч. 1 ст. 142 УК РСФСР (при этом в первом случае у виновных имелся бы косвенный, а во втором случае – прямой умысел).

С вопросами предварительной преступной деятельности мы встречаемся и при исследовании проблемы необходимой обороны.

В нашей учебной и монографической литературе по уголовному праву господствует мнение, что необходимая оборона допустима лишь против преступной деятельности, находящейся на стадии покушения [577]. Это мнение представляется спорным. Прежде всего неточно говорить о необходимой обороне против преступной деятельности, находящейся «на стадии покушения». Покушение – это безрезультатная попытка совершить преступление. Покушение всегда предполагает, что преступный результат не наступил по не зависящим от лица обстоятельствам. А если нападение окончилось, хотя и безрезультатно, это означает, что необходимая Оборона уже недопустима. Следовательно, как правило, нужно говорить о необходимой обороне против преступной деятельности, находящейся на стадии исполнения преступления.

Далее. Необходимая оборона в действительности иногда допустима против таких действий лица, которые еще не являются исполнением преступления, а находятся на стадии создания непосредственной угрозы нападения, стадии приготовления и которые должны, если не будет препятствий, немедленно перерасти в непосредственное нападение. Например, субъект с приготовленным для нападения оружием приближается к жертве. Поставление себя лицом в положение, которое является наиболее удобным для осуществления нападения, есть приготовление к преступлению. Отражение такого нападения, еще не вылившегося в самое посягательство на объект, средствами необходимой обороны вполне допустимо [578].

Так, С. и М. были признаны народным судом виновными в том, что они, предварительно договорившись о совершении разбойного нападения и вооружившись ножом, ночью 23 июля 1953 г. пришли на Ногатинское шоссе, подошли к одиноко сидевшему на трамвайной остановке гр-ну Т., причем М. обнажил нож. Однако Т., услышав, что С. и М. говорят о его часах, с целью предотвращения ограбления бросил в них камень и убежал [579].

В данном случае обвиняемые совершили приготовление к разбойному нападению. Приобретением ножа, приближением к намеченной жертве и приспособлением для нападения орудия преступления С. и М. создавали лишь условия для разбойного нападения. Но эти приготовительные к разбою действия представляли собой общественно опасное деяние, против которого возможна необходимая оборона. Поэтому, если бы Т. брошенным камнем причинил телесное повреждение С. или М., он не должен был бы нести за это ответственность, так как действовал в состоянии необходимой обороны.

По делу Симахина и других Пленум Верховного Суда СССР признал правомерной оборону против еще не начавшегося, но уже ставшим реально опасным нападения [580].

Право на необходимую оборону имеет и сторож, охраняющий склад государственного имущества, в случае окружения склада шайкой воров и т. д.