Владимир Кудрявцев - Избранные труды [сборник]

Правильно писал проф. Н. Д. Дурманов: «Если деяние было направлено на причинение значительного или даже не определенного по объему вреда, а реально причиненный вред незначительный, то нельзя говорить о малозначительности деяния» [588].

Подводя некоторые итоги сказанному, необходимо отметить, что малозначительность действия применительно к приготовлениям и покушениям обусловливается, во-первых, сравнительной малоценностью объекта посягательства (приготовления и покушения на такие преступления, как самоуправство, клевета, оскорбления и другие, всегда малозначительны); во-вторых, незначительностью планируемого ущерба; в-третьих, большой отдаленностью приготовительных действий или действий, которыми осуществляется покушение, от преступного результата и плохой подготовленностью преступления (примитивные орудия преступления, неумелое их приспособление к использованию, неудачно выбранные время и место преступления).

Указания закона о том, что приготовление и покушение преследуются как оконченное преступление, означает также, что приготовление и покушение квалифицируются по статье закона, которая предусматривает соответствующее оконченное преступление. Дополнительная ссылка в этих случаях при квалификации на ст. 19 УК РСФСР и соответствующие статьи УК других союзных республик подчеркивает лишь факт незавершенности преступления.

Все правила о квалификации оконченного преступления полностью распространяются на квалификацию приготовления и покушения.

Возьмем, например, некоторые вопросы квалификации хищения социалистического имущества. Известно, что если оконченному хищению социалистического имущества предшествовало покуше ние на хищение такого же имущества или приготовление к хищению, то последующее хищение рассматривается как повторное. Аналогично решается вопрос и в случае, если сначала было совершено оконченное хищение, а потом покушение на хищение. Только в последнем случае будет иметь место не оконченное повторное хищение, а покушение на него. Ш. похитил из палатки артели им. 8 марта одно платье и, кроме того, трижды пытался похитить галоши, боты и ботинки из палатки ОРСа.

Таким образом, виновный совершил неквалифицированное хищение общественного имущества и покушение на повторное хищение государственного имущества. Поэтому Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР признала правильной квалификацию действий Ш. по ст. 19 УК РСФСР и по ст. ст. 2 и 3 Указа от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» [589].

Неоднократно неудавшаяся попытка похитить государственное или общественное имущество также должна рассматриваться как покушение на повторное хищение.

Сказанное только что, однако, не относится к неоднократным попыткам похитить один и тот же предмет на протяжении короткого промежутка времени из одного источника, как не считается повторным оконченное хищение из одного источника в несколько приемов (например, при хищении имущества из квартиры в несколько приемов).

К., находясь на Зацепском рынке в г. Москве, дважды пытался совершить кражу из дамской сумки. Народный суд осудил его по ст. 19 и ч. 2 ст. 1 Указа от 4 июня 1947 г. «Об усилении охраны личной собственности граждан», как за покушение на повторное хищение. Судебная коллегия по уголовным делам Московского городского суда в своем определении отметила следующее: «Тот факт, что К. дважды пытался похитить деньги из сумки, не может служить основанием для квалификации преступления по ч. 2 ст. 1 Указа от 4 июня 1947 г., ибо К. дважды пытался похитить деньги у одного лица в одно и то же время и попытка кражи была направлена на один и тот же объект преступления» [590].

В тех случаях, когда закон не предусматривает квалифицированного состава преступления по признаку повторности, совершение лицом приготовления или покушения на преступление, наряду с совершением такого же оконченного преступления, должно, на наш взгляд, явиться основанием для привлечения виновного к ответственности по совокупности совершенных им преступных деяний. Так, если субъект сначала совершил покушение на причинение тяжкого телесного повреждения одному лицу, а потом причинил такое же телесное повреждение другому лицу, то действия виновного должны быть квалифицированы по совокупности ст. 19–142 и ст. 142 УК РСФСР. Такая квалификация полностью отражает совершенные лицом преступные действия и позволяет назначить соответствующие по тяжести наказания на основании правил о назначении наказаний по совокупности преступлений. Исходя из этого, нам представляется неверным определение Судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда по делу одного гражданина, осужденного народным судом по совокупности по ст. 1 Указа от 4 января 1949 г. «Об усилении уголовной ответственности за изнасилование» и по ст. 19 УК РСФСР и ст. 1 этого же Указа [591]. Коллегия исключала из приговора народного суда осуждение по ст. 19 УК РСФСР и по ст. 1 Указа от 4 января 1949 г. Коллегия сочла достаточной квалификацию только по ст. 1 названного Указа [592]. Между тем осужденный помимо оконченного изнасилования совершил ранее покушение на такое же преступление.

Установленное законом правило о том, что приготовление и покушение преследуются так же, как оконченное преступление, относится и к назначению наказания за приготовление и покушение. Разумеется, что речь здесь идет не о равенстве наказания, назначаемого за оконченное преступление, с одной стороны, а за приготовление или покушение – с другой. Здесь имеются в виду иные обстоятельства, которые сводятся к следующему, а) при осуждении за приготовление и покушение назначаются те же меры наказания , что и за соответствующее оконченное преступление (лишение свободы, исправительно-трудовые работы и т. д.); б) мера наказания за приготовление и покушение выбирается судом в пределах санкции закона, предусматривающего соответствующее оконченное преступление; в) все правила индивидуализации наказания за оконченное преступление распространяются на назначение наказания при приготовлении и при покушении.

Вопрос о наказуемости приготовления и покушения наш закон решает в соответствии с принципами социалистического уголовного права и процесса.

Советский суд, исходя из конкретных обстоятельств дела, а не из надуманных схем, как это делается в буржуазном уголовном праве, определяет степень общественной опасности; и наказуемости приготовления и покушения.

Мы не можем согласиться с мнением проф. М. Д. Шаргородского, который применительно ко всем случаям приготовления и покушения утверждает: «Чем ближе деятельность виновного к наступлению преступного результата, тем выше должна быть мера наказания. Приготовление должно влечь за собой более мягкую меру наказания, чем покушение, и еще более мягкую, чем за оконченное преступление… Мера наказания за покушение, таким образом, должна приближаться к мере наказания за законченное преступление» [593].