Владимир Кудрявцев - Избранные труды [сборник]

Нарушение этого правила нормотворческой техники, согласно которому диспозиция нормы должна описывать только один состав преступления, особенно отрицательно сказалось на практике применения ст. 206 УК РСФСР и соответствующих статей УК других союзных республик в редакции Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1966 г. Известно, что статьи УК с административной преюдицией составляют весьма специфические нормы [792]. С полным основанием они выделяются законодателем в самостоятельные части статей УК (см., например, ч. 3 ст. 154, ч. 1 ст. 166 и др.).

Включение состава повторного мелкого хулиганства в диспозицию одной нормы (ч. 1 ст. 206 УК РСФСР) наряду с простым составом хулиганства создавало на практике немало трудностей с квалификацией хулиганства. Потребовалось специальное разъяснение в постановлении Президиума Верховного Совета СССР от 16 мая 1968 г. «О применении статьи 9 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 г. «Об усилении ответственности за хулиганство».

К отрицательной стороне реализации республиканскими УК признака уголовной противоправности следует отнести и неоправданную разницу в определении круга уголовно наказуемых деяний и размеров санкций за аналогичные преступные деяния [793]. Например, присвоение личного имущества признается уголовно-противоправным по УК УССР и не признается таковым в остальных УК. По правилам определения тяжести телесных повреждений, действующим в РСФСР, кратковременным расстройством здоровья признается заболевание сроком не менее 7 дней, в Латвийской ССР от 3 дней до 3 недель, в УССР менее 12 дней [794]. Правила же определения тяжести телесных повреждений Молдавской ССР, вопреки УК этой республики, предлагают руководствоваться при определении тяжести телесного повреждения степенью утраты не общей, а профессиональной трудоспособности. В связи с пониженным минимальным пределом брачного возраста в ряде республик возникают недоразу мения при квалификации составов преступлений, где потерпевшими выступают несовершеннолетние, особенно в половых преступлениях. Такие разноречия при определении преступного посягательства на здоровье и имущество граждан не могут быть оправданы какими-либо местными либо национальными особенностями республик, особенно с учетом процессов миграции, происходящих в Советском Союзе.

В опубликованной судебной практике за сравнительно многие годы можно найти несколько случаев, когда возникал вопрос о противоправности. Встречавшиеся на практике в первое время после принятия новых республиканских УК ошибки в определении признака уголовной противоправности деяний чаще всего обусловливались недостаточным знанием нового законодательства, в частности, того, что многие деяния, признававшиеся прежде преступными, по новым УК перестали быть таковыми [795]. Верховный Суд СССР неуклонно отменяет приговоры судов, где аналогия применяется даже в отношении какого-то одного элемента состава преступления.

Удельный вес прекращенных дел из-за отсутствия состава преступления вследствие неправильного, чаще всего расширительного, толкования уголовных законов, по опубликованным материалам судебной практики Верховного Суда СССР за 1950–1964 гг., составлял 14 %, Верховного Суда РСФСР за 1963–1965 гг. – 25 %, Верховного Суда УССР за тот же период–10 % [796].

Чаще всего вопрос об уголовной противоправности возникает в связи с применением норм, имеющих так называемую бланкетную диспозицию, т. е. диспозицию, содержание которой во многом определяется нормами других отраслей права – гражданского, административного, трудового, колхозно-земельного, финансового. В теории их называют иногда преступлениями со «смешанной противоправностью» [797]. Без бланкетных норм не может обойтись ни одно уголовное законодательство. В современных же условиях бурного научного и технического прогресса возникает дополнительная потребность в бланкетных нормах, охраняющих общественную безо пасность от преступных нарушений различных специальных правил [798].

При конструкции бланкетных норм советский законодатель стремится к наибольшей их конкретизации, подробно описывая характер причиняемого преступлениями ущерба (см., например, ст. ст. 85, 211, 215, 216, 217, 218 УК РСФСР), а также указывая на особенности нарушения специальных правил (ст. ст. 160–167, 255–258 УК РСФСР). Это обязывает суды в приговорах о преступлениях, связанных с нарушениями каких-либо специальных правил, подробно перечислять конкретные статьи тех нормативных актов, которые нарушены преступлением (например, правила безопасности движения и эксплуатации железнодорожного или автомобильного транспорта, правила по технике безопасности и пр.) [799].

Законодатель нередко в бланкетных нормах устанавливает административную преюдицию. Помимо того, что это ведет к сужению сферы уголовной ответственности, такая конструкция весьма удачна потому, что позволяет правильно определить наличие вины субъекта и общественную опасность деяния. Поскольку бланкетные нормы – нормы с признаками смешанной противоправности, субъект должен знать о нарушении им административноправовых либо дисциплинарноправовых общественных отношений. Факт наложения на правонарушителя административного взыскания за первый проступок не оставляет у судебно-следственных органов сомнения при повторных нарушениях специальных правил о наличии у виновного такого знания, служит гарантией правильности применения бланкетной нормы, свидетельствует о действительной уголовной противоправности деяния.

Административная преюдиция установлена, например, в ч. 1 ст. 162 УК РСФСР. Отсутствие ее в прежнем законодательстве вызывало немало споров в теории и недоразумений на практике ввиду трудности установления уголовной противоправности тех или иных правил производства промысла. Однако и теперь целесообразно, как это было в прежних изданиях УК РСФСР 1926 г., привести в прило жении к УК РСФСР 1960 г. текст административно-правовых норм о запрещенном промысле.

Правильно было бы такую административную преюдицию предусмотреть и в других случаях преступного нарушения правил производства незаконных промыслов, а равно нарушение других специальных правил, исключая случаи причинения тяжких последствий, когда практически у виновного не может быть сомнения в уголовной противоправности деяния. Так, например, правильным было бы установление административной преюдиции для нормы о самовольном захвате земли и самовольном строительстве. На практике нередки ошибки в применении ст. 199 УК РСФСР, ибо граждане и суды не всегда имеют ясное представление о том, какое строительство является уголовно-противоправным [800].