Владимир Кудрявцев - Избранные труды [сборник]

Произошло в УК 1975 г. и сужение пределов добровольного отказа соучастников. По УК 1871 г. соучастнику для добровольного отказа было достаточно изъять свой вклад в преступление, независимо от его завершения исполнителем. Теперь § 24 требует от соучастников активного предотвращения наступления преступных последствий.

Особенной части УК известно также деятельное раскаяние. Так, в § 83а предусмотрено освобождение от наказания или смягчение его за измену, если субъект добровольно прекратит исполнение начатого деяния и устранит созданную им опасность либо существенно ее уменьшит. Нетрудно заметить, что здесь добровольным предотвращением преступных последствий в противоречие с нормой о добровольном отказе признается лишь деятельное раскаяние. Кроме того, институт деятельного раскаяния в целом сформулирован крайне узко, что является еще одним свидетельством не либерализации, а ужесточения репрессии в новой редакции УК.

Западногерманский ученый И. Майер, рассмотрев многочисленные дискуссионные позиции теории и практики по проблеме покушения и добровольного отказа в УК 1975 г., справедливо отмечает, что «новое разграничение приготовления и покушения, определение негодного покушения ведут, по крайней мере по тексту норм и истории их возникновения, к распространению уголовного права на область суеверий и иррациональности, к несправедливому криминологическому и криминально-политическому усложнению добровольного отказа при соучастии. Сюда же относится и факультативное снижение наказания». Автор возлагает надежду на науку и практику, которые должны внести какие-то разумные ограничения к столь репрессивно широкому законодательному регулированию покушения. «Во всяком случае, – заключает И. Майер, – институт покушения, как это уже было, останется в поле зрения оживленных и противоречивых дискуссий» [1000].

Бесспорным оказывается лишь то, что позиция законодателя в дальнейшей субъективизации еще одного важного института Общей части – института покушения и добровольного отказа – очередное ужесточение уголовных репрессий. Расширение сферы уголовной ответственности касается немалой группы преступлений, причем и распространенных преступлений, и тяжких. В убийствах и тяжких телесных повреждениях покушение достигает 70 %, в квалифицированной краже – 20 %. В 1976 г. в умышленном убийстве было 618 оконченных преступлений и 794 покушения, в тяжких телесных повреждениях, завершившихся убийством, оконченных – 269 и покушений 1262 [1001].

Соучастие регулируется третьей главой УК § 25–31 Основные новеллы относятся к уточнению формы вины пособников и подстрекателей (только умышленная вина) и к введению новой нормы – добровольного отказа при соучастии (§ 31). Общего понятия соучастия УК не дает. Определяются лишь конкретные формы соучастия – исполнительство, подстрекательство, пособничество. Организатор не назван и не описан, однако в Особенной части его фигура появляется. Например, в § 84 «Продолжение функционирования партии, объявленной антиконституционной», субъектами преступления выступают «зачинщик» и «интриган». Как видно, налицо расхождение в определении видов и форм соучастия в Общей и Особенной частях УК, что не соответствует принципу законности.

Исполнительством признаются две формы: непосредственное или посредственное (посредством другого лица) совершение преступления и совершение уголовного деяния сообща несколькими лицами. В теории различают три вида соисполнительства: общее исполнение (Alleintaterschaft), рядоположенное исполнение (Nebentaterschaft) и совместное исполнительство (Mittaterschaft).

В конструкции видов соучастия западногерманским УК обращает на себя внимание несоответствие норм Общей и Особенной частей. В последней, и прежде всего в нормах об антиконституционных, террористических и преступных сообществах и объединени ях, названы виды соучастия, которые не предусматривает Общая часть. Так, в гл. III «Угроза демократическому правовому государству» названы зачинщик и инициатор-интриган. § 88а предусматривает наказуемость за враждебную Конституции «поддержку» уголовных деяний. В § 129 квалифицированным видом преступного сообщества названы организаторы, зачинщики, вожаки, интриганы, которых не знает Общая часть УК.

Значительно более широкая трактовка видов соучастия в Особенной части УК открывает простор как для законодателя, так и для практики. Убедительным примером тому служит практика привлечения к уголовной ответственности за соучастие в террористических сообществах. Ранее приводился пример, когда занятие дома группой молодежи было квалифицировано как создание преступного сообщества. Никаких признаков группы при этом не требовалось.

В разгар антитеррористической кампании, раздутой до накала настоящего психоза, под завесой которого проводилась массированная критика социал-демократического правительства за «либерализм» и «левые тенденции» дело дошло до того, что выносились дисциплинарные взыскания университетским профессорам и студентам за то, что они называли террористическую группу Баадера – Майнхоф «группой», а не «бандой» [1002].

К уголовной ответственности за соучастие в террористическом сообществе стали привлекаться лица, «симпатизирующие» идеям этих групп. В западногерманской прессе во второй половине 1977 г. прошла широкая дискуссия по вопросу о так называемых «симпатизантах», являются ли они преступниками, можно ли преследовать за простую симпатию террористическим группам. Солидные западногерманские журналы «Шпигель», «Квик», «Штерн» опрашивали, например, можно ли к «симпатизантам» отнести тех студентов, которые испытывали радость при сообщении об убийстве федерального прокурора Бубака. По подсчетам корреспондентов, в ФРГ от 15 до 20 % студентов по этому признаку должны быть отнесены к «симпатизантам», что составляет примерно 140–170 тыс. человек. Журналы приводили примеры из судебной практики. Например, врач и психолог за памфлеты были осуждены как симпатизирующие террористической организации по § 129а (2) УК к 6 месяцам лише ния свободы условно и к штрафу в 90 дневных ставок по 50 марок каждая. Верховный суд отменил приговор за мягкостью, разъяснив, что «симпатизирующие лица не должны уходить от ответственности». Верховный суд при этом сослался на два руководящих постановления политического сената по делам о терроризме: «…содействие преступным сообществам должно неуклонно наказываться от 6 месяцев до 5 лет лишения свободы по § 129а УК. Симпатизирующие террору должны подвергаться ответственности за уголовно наказуемое оказание помощи» [1003].

В приведенном примере обращает на себя внимание употребление в руководящих постановлениях высших судебных органов ФРГ понятий, не известных институту соучастия согласно Общей части УК, например «содействие» или «оказание помощи».