Владимир Кудрявцев - Избранные труды [сборник]

Тот факт, что социальные перевороты автором рассматриваются вне классового содержания, фашистские ли это путчи или демократическая революция, отмечается криминологами-марксистами как идеологическая установка Р. Мертона. И она не может недооцениваться, поскольку имеет место критика Р. Мертоном противоречий американского общества, в котором цели материального успеха, свободы, демократии оказываются для большинства населения иллюзорными ввиду недоступности законных средств их практического достижения. По существу теория аномии Мертона не выходит за рамки той «ереси», которая не колеблет основной веры [1237].

Более современным вариантом изложения теории социальной дезорганизации как причины преступности может служить книга американского криминолога профессора университета имени Тафта Эдвина Шура «Наше преступное общество (социальные и правовые источники преступности в Америке)» [1238], получившая положительную оценку в советской литературе [1239]. Рассматривая американские образцы преступности и теорий, их объясняющих, автор приходит к более глубокому выводу, чем Р. Мертон. Последний делал упор на социально-культурные противоречия. Э. Шур пишет о противоречиях также в области уголовного законодательства, юстиции, полиции, внешней политики и социального неравенства. Он считает США преступным обществом по следующим основаниям: Америка – преступное общество потому, что оно неравное общество, где нищета сосуществует с богатством. Объявленная в США «война против бедности» мало способствовала сокращению нищеты. Марши бедняков в Вашингтоне, данные опроса институтом Гэллапа (58 % опрошенных неодобрительно высказались об этой программе) – доказательства этому. О том же говорят и систематические волнения негритянского населения США.

Э. Шур одновременно является противником концепции «бедность – причина преступности». Он пишет, что не все бедняки совершают преступления, как равно далеко не все преступления исполняются представителями неимущих классов. Тем не менее, отмечает он, «большинство наиболее серьезных аспектов нашей преступной ситуации тесно связано с социальным и экономическим неравенством нашего общества».

Концепция социальной дезорганизации как причины преступности нашла отражение также в работе Р. Кларка, занимавшего пост министра юстиции при президенте Джонсоне [1240]. Американские рецензенты из числа либеральной интеллигенции назвали выход этой книги «революционным событием». Причинами преступности Р. Кларк считает дегуманизирующее влияние трущоб, расизма, невежества, насилия, коррупции; нищету, безработицу, недоедание, загрязнение окружающей среды, равнодушие, умственную дефектность, скученность жилищ, алкоголизм, наркотизм, алчность, страх, ненависть, безнадежность и несправедливость в американском обществе. Преступность, по его мнению, отражает характер строя в целом [1241].

Разновидностями теории социальной дезорганизации являются также теория Т. Селлина о «конфликте культур» [1242]и «культурная теория преступности» Тафта. Первый считает, что субкультуры разных социальных общностей, например, аборигенов-индейцев США и завоевателей, коренной нации и иммигрантов, общностей, разнящихся по религии, возрасту и т. д., приходят в неизбежные столкновения. Такие конфликты и выступают причиной преступности.

Односторонность этой теории «конфликта культур» очевидна даже для буржуазных ее критиков. Нельзя искать причину преступности только в области культуры. Культурные противоречия сами обусловлены более глубокими социально-экономическими противоречиями.

Следует заметить, что Ж. Пинатель, сопоставляя в своем учебнике концепции преступности американских и советских криминологов, пишет, что «социологическая американская криминология не отличается существенно от советской криминологии. Только американская социологическая криминология уменьшает важность экономического фактора в пользу культурного» [1243].

С приведенным положением можно согласиться лишь в одном – с преувеличением американскими криминологами значения социально-культурного фактора в системе причин преступности.

Что же касается сходства американской и советской концепции причин преступности, то такое утверждение глубоко ошибочно либо вследствие некомпетентности Ж. Пинателя, либо вследствие идеологической установки его на концепцию «конвергенции» (сближения капитализма с социализмом).

Даже в лучших вариантах теории социальной дезорганизации Р. Квинни, Э. Шура, Р. Кларка и др. есть существенный недостаток, принципиально отличающий их от социалистической доктрины причин преступности. Оставаясь буржуазными исследователями, они идеалистически рассматривают противоречия буржуазного общества как субъективно-управленческие ошибки правительства, а не как объективные антагонизмы, внутренне присущие эксплуататорской системе. Отсюда установка на либеральный реформизм.

Классовая принадлежность и имущественное положение как причины преступности – концепция, которая относится к числу дискуссионных, но распространенных в буржуазной криминологии теорий. Она тесно связана с острой проблемой преступности «белых воротничков». Одновременно эта теория дает представление о том, как извращается в буржуазной социологии марксистское понимание классов и затушевывается классовый подход к решению криминолого-правовых проблем. Эти теории показывают также отношение буржуазных криминологов к оценке социально-экономических факторов преступности. Прежде всего подавляющее большинство современных криминологов не поддерживает распространенного в прошлом веке воззрения на бедность как основную причину преступности. Сатерленд, Кресси, Мертон, Шур и многие другие крупнейшие криминологи-социологи отмечают, что бедность сама по себе как низкий экономический уровень населения без определенной психологической установки на нее неимущих – чувства отчаяния, несправедливости и т. д., не может выступать в роли причины преступности. Это положение иллюстрируется тем, что уровень преступности не всегда коррелирует с бедностью и богатством в разных странах мира (например: преступность в «богатых» США и в «бедной» Индии). С другой стороны, существует «беловоротничковая» и организованная преступность, которая связана с богатством, а не бедностью: greed, not need («алчность, а не нужда»). В криминологии ФРГ для обозначения преступности, проистекающей из богатства, выработан специальный термин «Wohlstandkriminalität» или «Profitkriminalität», т. е. «преступность благосостояния», или «преступность процветания». Во французской криминологии эта преступность обозначена понятием «Criminalité du bien – être».