Владимир Кудрявцев - Избранные труды [сборник]

Расовые теории исходят из того, что расы цветных, особенно негров в США (по немецко-фашистским концепциям «низшими» расами признавались евреи и славяне), предрасположены больше к антиобщественному поведению, чем белые. В Америке активным сторонником этой теории был Хутон. Криминологи-расисты подкрепляют свою теорию данными сравнительного уровня статистики судимости негров и белых.

Как неоднократно показывалось ранее, официальная статистика, обнаруживающая в тюрьмах негров в четыре раза больше, чем белых, подтверждает лишь разницу реакции законодателя, полиции и суда на аналогичную преступность белых и цветных. В определенных же размерах эта разница в сторону большей преступности негров носит объективный характер, но причина ее не в расовой предрасположенности, а в экономической и духовной эксплуатации негритянского населения в США.

Лемерт и Розберг изучали в свое время протоколы и приговоры лос-анджелесского суда и установили в них прямую зависимость между уголовными санкциями, определяемыми судом, и национальностью подсудимого. Из 100 изученных лиц, арестованных за фелонии, осуждены были негры – 7,7 %, филиппинцы – 5,7, мексиканцы – 5,3, японцы и китайцы – 3,7, белые – 2,7 %. Условное осуждение суд применил к 8,8 % мексиканцев, к 10,6 % негров и к 23,5 % белых. Сопоставление с национальным составом населения США делает приведенные данные еще более выразительными [1297].

Вероятность оказаться на социальном дне для черных американцев в 2 раза выше, чем для белых. По официальным данным, доход негритянских семей в 2 раза ниже, чем белых. Среди студентов США негры составляют лишь 3 %. 43 % получающих помощь по линии социального обеспечения – цветные, что в 3 раза превышает их удельный вес в составе населения.

Все это достаточно очевидные факты для объективного криминолога. Барнз и Титерз писали: «Если преступность негра велика, то это вызвано в значительной степени его социально-экономическими трудностями и условиями, порожденными его конфликтом с белым» [1298].

На XII Международном семинаре криминологов основные дискуссии велись по таким проблемам: аспект биологический и психиатрический в криминологии; значение психиатрии для криминологии; вклад генетики, биотипологии, эндокриминологии в криминологию: психопатические концепции, их биологическая основа и клиника [1299].

Один этот перечень проблематики служит достаточным показателем актуальности разоблачения биопсихиатрических теорий причин преступности.

Причинами и условиями преступности называется система социально-негативных, с точки зрения господствующих общественных отношений, явлений и процессов, детерминирующих преступность как свое следствие.

Причины и условия преступности не случайный механический набор детерминант преступности, а система. Криминогенная система представляет собой единство и целостность взаимодействующих подсистем и элементов, располагающихся в определенной иерархии и уровневой соподчиненности. Система причин и условий преступности вовне выступает как единое целостное образование по отношению к другим социальным системам – к системе уголовной юстиции, системе профилактики правонарушений, к обществу в целом, находясь с ними в определенном взаимодействии.

Как мы указывали в предыдущей главе, к причинам преступности следует относить социально-психологические детерминанты, включающие элементы экономической, политической, правовой, бытовой психологии на разных уровнях общественного сознания.

Подсистема условий, которые способствуют криминогенному формированию личности, включает такие явления, как негативное влияние семьи, ближайшего окружения, недостатки школьного, производственного, бытового воспитания, просчеты психологического воздействия средств массовой информации, а также идеологические диверсии капиталистического мира.

Подсистема условий, которые способствуют совершению преступлений, включает различного рода организационно-управленческие упущения и просчеты. Они помогают лицам с уже сформировавшейся антисоциальной мотивацией «технически» осуществлять преступные замыслы (плохая охрана материальных ценностей, слабая работа постовой службы милиции и т. п.). Сюда же относится виктимное, т. е. провоцирующее, неправомерное, аморальное поведение потерпевших. Оно особенно значимо в бытовых преступлениях, изнасилованиях, неосторожных преступлениях.

Все подсистемы и элементы криминогенных детерминант взаимодействуют в процессе детерминации преступления как друг с другом, так и испытывая обратное негативное влияние преступности как их следствия. Между подсистемами и элементами внутри криминогенной системы существуют различные виды взаимодействия: детерминация (причинение, обусловливание), корреляция, субординация, взаимосвязь целого и части, общего и особенного, прямая и обратная связи, связи саморегуляции и самоуправления.

Некоторые авторы полагают, что при рассмотрении преступности и ее причин неверно изучать факты индивидуального поведения, всегда необходимо исследовать социальные условия жизнедеятельности людей и вытекающие из этих условий расхождения общественных и индивидуальных интересов [1301]. Считают даже, что преступления – это вообще не элемент системы преступности: более плодотворным является подход к преступлению и преступности как качественно различным явлениям [1302]. Соглашаясь с тем, что преступность и отдельные преступления – это общее и отдельное, некоторые авторы вместе с тем сомневаются, что общие причины преступности и причины конкретных преступлений находятся в таком же соотношении. По их мнению, «причины преступности существуют независимо от причин, порождающих конкретное преступление», «хотя функционально связаны друг с другом» [1303].

С приведенными положениями нельзя согласиться. Они игнорируют важнейшее свойство всякого системного объекта, в данном случае криминогенной системы, ее уровневую структуру. Конкретные детерминанты преступления выступают относительно неделимым элементом системы причин и условий преступности, а конкретные преступления – элементами преступности. Именно поэтому в теории и на практике статистически обобщенные данные о детерминантах конкретных преступлений используются для характеристики причин и условий преступности в целом. Иных показателей нет. Противопоставление детерминант преступности и преступлений, отдельных преступлений и всей преступности обоснованно критиковалось в советской криминологической литературе [1304].