Владимир Кудрявцев - Избранные труды [сборник]

Исследования советских криминологов подтверждают существование специфичной антиправовой мотивации, а также то, что правовые нормы и санкции служат мотивообразующими стимулами позитивного поведения. Антиправовая мотивация представляет собой различного рода дефектность правосознания на уровне общества, социальных общностей, личности. Исследования показали, что преступникам удается нейтрализовать страх перед уголовным наказанием, во-первых, благодаря наличию в их сознании субкультурных ценностей и антисоциальных норм. Во-вторых, вследствие действия механизмов психологической защиты, позволяющих сохранить минимальный психологический комфорт. Способы самооправдания преступников различны. Это и искаженное представление о криминальной ситуации, и необоснованное сужение альтернативы поведения, и снятие с себя ответственности за возник новение криминогенной ситуации, и представление себя жертвой, и убеждение в формальности нарушения запретов, и др. [1337]

Немаловажное значение для научного анализа и индивидуальной профилактики преступлений имеет классификация мотивов по глубине, стойкости и содержанию. Поскольку мотивация преступления одновременно принадлежит личности и деятельности, типология личности, изучение которой получило в последнее десятилетие плодотворное развитие, лежит в основе классификации криминогенной мотивации. Например, В. В. Лунеев делит криминологическую мотивацию на шесть видов: политическую, корыстную, насильственно-эгоистическую, анархистско-индивидуалистическую, легкомысленно-безответственную и трусливо-малодушную. Внутри корыстной мотивации он различает: стремление к накопительству денег и материальных ценностей, алчность, жадность, стяжательство; стремление к материальному комфорту, приобретению престижных вещей; приобретение средств для пьянства и других порочных наклонностей; ложно понятые интересы службы; материальную нужду, бытовые потребности в дефицитных предметах, стремление помочь семье [1338].

Представляется, что критериями классификации криминальной мотивации следует признать типологию личности, характер общественной опасности преступлений, основные сферы жизнедеятельности личности, формы общественного сознания (психологии). Исходя из них, криминогенные мотивы подразделяются на корыстные (дефектность экономической психологии), насильственные (дефектность бытовой и межличностной психологии общения), корыстно-насильственные, служебно-хозяйственные (дефектность трудовой психологии). Кроме того, должна выделяться мотивация неосторожных преступлений (дефектность трудовой и бытовой психологии), антиправовая мотивация (дефектность правовой психологии), политическая (дефектность политической психологии).

В 1981 г. был проведен экспертный опрос видных ученых-криминологов по вопросу о мотивации преступлений. Он преследовал помимо познавательной и практическую цель – ввести в доку ментацию первичной статистической уголовно-правовой отчетности показатели мотивов преступлений. Перед экспертами были поставлены следующие вопросы: 1. Считаете ли вы возможным безмотивные преступления? 2. Есть ли мотивы в неосторожных преступлениях? 3. Каков уровень отражения в уголовных делах, прежде всего в обвинительных заключениях и приговорах, мотивов преступлений?

4. Возможны ли социально-позитивные мотивы преступлений?

5. Возможны ли социально-нейтральные мотивы преступлений?

6. Можно ли считать мотивами преступления такие, как «товарищеская солидарность», «самоутверждение», «интересы коллектива», «альтруизм»? 7. Обязательно ли входят в систему мотивов (мотивацию) преступлений антиправовые мотивы? 8. Назовите, пожалуйста, максимальное число видов мотивов преступлений. Далее, предлагалось классифицировать корыстные, хулиганские мотивы, мотивы личной неприязни, мотивы неосторожных преступлений и антиправовые.

В опросе приняли участие восемь специалистов в области исследований мотивации и причин преступлений. Результаты были следующими: на первый вопрос шесть экспертов ответили «нет», два «да» и в качестве примеров привели неосторожные преступления и преступное бездействие без материального вреда. На второй вопрос «нет» ответили семь из восьми экспертов. На третий вопрос ответили лишь три эксперта, указав, что в уголовных делах фиксируется не более 15 % мотивов поведения. На четвертый вопрос четыре эксперта ответили «нет», четыре «да». В качестве примеров мотивации преступлений, имеющих социально-позитивный характер, приводили «сострадание», «заботу о ребенке», «превышение необходимой обороны». На пятый вопрос о социально-нейтральных мотивах положительно ответили три эксперта. На шестой вопрос все опрошенные ответили положительно и двое пояснили, что это, по сути дела, «ложно понятые» и псевдомотивы. На вопрос о существовании антиправовых мотивов трое ответили «да», один «нет», два «необязательно», один признал их не мотивами, а внутренним условием процесса мотивации. Наибольшую трудность вызвали ответы на вопрос о классификации мотивов. Трое отказались от такой классификации: один – из-за ее нецелесообразности, двое – из-за затруднения дать такую классификацию без специального анализа. Пять экспертов предложили свои классификации, во многом совпадающие, особенно в сфере корыстной и хулиганской мотивации. Участникам исследования наиболее сложной показалась классификация антиправового мотива (один позитивный ответ) и неосторожной мотивации.

Опрос экспертов показал, что полного единодушия в понимании мотивации преступлений и ее классификации еще не достигнуто, хотя существуют и преобладающие мнения. Сказалась и неразработанность данной проблематики (особенно, как отмечалось, классификация мотивов в общей психологии). Преобладающая позиция экспертов-криминологов такова: безмотивных преступлений не существует. Классификация мотивов преступлений должна производиться на основе типологии личности преступников и характера общественной опасности преступления.

Таким образом, криминогенная мотивация, включающая антисоциальные мотивы корысти, хулиганства, агрессии и т. п. и мотивы правового негативизма и безответственности, входит элементом в систему детерминант преступного поведения и отражает дефекты экономической, политической, бытовой и правовой психологии социальных общностей и отдельных лиц.

Проблема соотношения социального и биологического в науках о человеке выдвигается ныне в число значимых теоретико-практических проблем. Ряд причин обусловливает такую актуализацию. Прежде всего – революционные открытия в науке и, главным образом, в генетике. Другая причина заключается в появлении некоторых негативных медико-биологических последствий научно-технического прогресса на современном этапе его развития. Третья причина – идеологические спекуляции буржуазной науки на новейших достижениях биологии, в частности, реанимация социал-дарвинизма, появление социал-этологии, оживление биокриминологии и клинической криминологии [1339].