Владимир Кудрявцев - Избранные труды [сборник]

Все иные махинации с документами (неоприходование товара, невыдача квитанций, мошенническое получение документов и т. д.) должны рассматриваться в зависимости от конкретных обстоятельств либо как приготовление к хищению государственной или общественной собственности, либо как приготовление к мошенничеству в отношении личной собственности.

Другим, помимо подлога, распространенным способом создания условий для хищения государственного или общественного имущества является накопление излишков товаро-материальных ценностей. Для ответственности за приготовление к хищениям, выражающееся в создании излишков товаро-материальных ценностей, суд должен четко установить действительные намерения виновного: имел ли он цель похитить накопленное имущество или создать видимость хорошей экономной работы и т. д. [432]

Создание излишков товаров в торговых организациях путем обмеривания и обвешивания граждан в практике нередко квалифицируется по совокупности как обмеривание и обвешивание и хищение или приготовление к хищению, если излишки еще не были похищены [433].

Нам эта точка зрения представляется спорной. Нельзя говорить о хищении государственного имущества или приготовлении к нему при обмеривании и обвешивании частных лиц покупателей, так как здесь, социалистическая собственность не терпит никакого ущерба. Скорее можно было бы говорит о краже личной собственности, ибо граждане переплачивают за товары. По существу, обмеривание и обвешивание представляют собой мошенничество в торговле со стороны работников торговой сети в отношении граждан покупателей. Не случайно обмеривание и обвешивание граждан частными лицами квалифицируется как мошенничество по ст. 169 ч. 1 УК РСФСР. На наш взгляд, обмеривание и обвешивание торговых организациях следует квалифицировать по ст. 128в УК, независимо от того, присвоил ли виновный недоданные товары немедленно или он присвоил их через известный промежуток времени, накопив при этом большое количество таких товаров (санкция ст. 128в УК РСФСР позволяет учитывать различную степень общественной опасности обмеривания и обвешивания).

Этот вопрос решается иначе, если покупателем, которого обманывает виновный, является государственная или общественная организация. Тогда создание излишков путем обмеривания и обвешивания и обращение их в свою пользу, является хищением государственного или общественного имущества. Совокупность обмеривания или обвешивания и хищения социалистического имущества имеет место в случае хищения товара с последующим восполнением образовавшейся вследствие этого недостачи путем обмана покупателей – отдельных граждан.

Взломы и прочие виды преодоления препятствий с целью хищения теорией советского уголовного права [434]и отчасти практикой рассматриваются как покушение на хищение. Правильность подобного взгляда представляется нам сомнительной.

Действия виновного при покушении – это действия по исполнению преступления, то есть действия, входящие в число элементов его объективной стороны. Но даже при самом широком определении понятия хищения вряд ли возможно включать в него действия по преодолению препятствий, мешающих осуществлению хищения. Взломом замка, проломом крыши и прочими действиями, пока они не закончились, лицо создает лишь необходимые условия для последующего изъятия чужой собственности, но самого хищения еще не начинает.

Каргуненков и Герасимов были осуждены по ст. 19 УК РСФСР и ст. 2 Указа от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». Им вме нялось в вину то, что они с целью хищения начали разламывать заделанное в стене склада окно, но в этот момент были задержаны [435]. В данном случае виновные совершили приготовление к хищению государственного имущества. Однако для осуществления самого похищения имущества им предстояло сделать еще очень много.

Спорным представляется рассуждение одного из членов Верховного Суда СССР по вопросу о разграничении покушения и приготовления к хищению по делу Соловьева и Медведева. Соловьев и Медведев на станции Красный городок сорвали пломбу с товарного вагона и отодвинули на 0,5 метра дверь вагона, но, увидев, что в вагоне лежит не продовольствие, а мануфактура, похищать ничего не стали.

В своем заключении по этому делу член Верховного Суда СССР указал: «Остается решить вопрос: имеется ли в действиях обвиняемых состав преступления, то есть в данном случае приготовление или покушение на кражу. Даже если не считать доказанным, что Соловьевым была сорвана пломба и закрутка, то все же налицо не приготовление, а покушение на кражу. Субъективная сторона установлена с несомненностью: у обвиняемых был прямой умысел похитить что-либо съестное. Обвиняемые не ограничились тем, что обменялись своими мыслями о желательности совершить кражу (ненаказуемое обнаружение умысла)… они проявили свое намерение и во внешних действиях. Они подошли к определенному вагону (прибывшему из Германии) и открыли на полметра дверь. Такого рода действия являются началом приведения в исполнение своего преступного намерения, а не приготовительными действиями. Оно аналогично преодолению преград при краже. Что обвиняемые не довершили преступления до конца, не зависело от их воли» [436].

Однако эти доводы вызывают возражение, если не по выводам, то по аргументации. Согласно мнению члена Верховного Суда СССР, покушение в отличие от приготовления является началом приведения в исполнение своего преступного намерения. Но и приготовительные действия совершаются для исполнения преступного намерения [437]. Далее член Верховного Суда считает, что даже если бы не были произведены действия по преодолению препятствий – не сорвана пломба и закрутка, то налицо покушение. Свое утверждение он аргументирует следующим образом: обвиняемые проявили свое намерение во внешних действиях, которые являются началом приведения в исполнение своего преступного намерения. Но в таком случае и подход к месту совершения хищения должен быть назван покушением на кражу. Однако такие выводы противоречат указанию закона: действия, создающие условия для преступления, в данном случае для хищения, являются приготовительными действиями. По существу, член Верховного Суда не дал никакого разграничения покушения от приготовления, ничем не аргументировал, почему взлом и вообще всякое преодоление препятствий при краже, когда они еще не закончены, должны рассматриваться как покушение на кражу, а не приготовление. Все, что он сказал о покушении в отличие якобы от приготовления, полностью может быть отнесено и к приготовительным действиям.