Александр Васильев - Суд присяжных: последний шанс Фемиды. Адвокат в процессе с присяжными: стратегия и тактика защиты

На всякий случай подчеркнем еще раз: выбор судопроизводства с участием присяжных заседателей — это право, а не обязанность подсудимого. При этом реализуется это право в суде — в ходе предварительного слушания — на котором подсудимый заявляет, или подтверждает ранее сделанное ходатайство, о рассмотрении его дела с участием присяжных заседателей. Однако сказанное совершенно не означает, что суд присяжных начинается с предварительного слушания — о данной форме судопроизводства необходимо начинать задумываться еще на следствии.

Казалось бы, согласно действующего законодательства, выбор суда присяжных — это осознанный и добровольный выбор самого подсудимого, однако из этого правила довольно часто возникают исключения. Возможны ситуации, когда подсудимый может попасть на суд присяжных сам того не желая и, напротив, быть лишенным этой возможности, несмотря на наличие соответствующего желания.

Не открою Америки, если скажу, что ни следствие, ни прокуратура, ни суд присяжных (как институт) не любят, а в отдельных случаях даже боятся. Так что если следствие и прокуратура расценивают возможность вынесения присяжными оправдательного вердикта как высокую, то велика вероятность, что они примут все зависящие от них меры для того, чтобы лишить подсудимого такой возможности. И первый прием для этого — изменить предъявленное обвинение. Изменить так, чтобы исключить саму возможность рассмотрения дела судом присяжных. В этом разрезе, одним из стратегических вопросов для защиты становится вопрос о том — когда именно следует заявить о своем желании рассмотрения дела судом с участием присяжных заседателей. УПК РФ предусматривает две стадии на которых официально делаются такие заявления. Во-первых, на следствии — по окончании ознакомления с материалами дела в порядке статьи 217 УПК РФ, во-вторых — на предварительном слушании в суде. Причем если ходатайство о рассмотрении дела с присяжными заседателями было сделано после «ознакомки», то на предварительном слушании в суде у подсудимого все равно повторно спрашивают — подтверждает ли он свое ходатайство или отказывается от него (на что также имеет полное право).

Так вот, в большинстве случаев, если обвиняемый серьезно настроен именно на суд с участием присяжных заседателей, то ходатайство о присяжных имеет смысл заявлять только на предварительном слушании, но никак не в ходе ознакомления с материалами дела в порядке ст. 217 УПК РФ. Это важно по той причине, что систематически возникают ситуации, когда следствие, узнав о намерении обвиняемого пойти на суд присяжных, принимает меры по недопущению такой возможности. Какие именно? Об этом чуть ниже…

А пока о том, что возможна и обратная ситуация, когда заявление о рассмотрении дела судом с участием присяжных заседателей делается на предварительном следствии именно для того, чтобы напугать обвинение и вынудить его, например, изменить квалификацию на менее тяжкую. Иногда этот маневр неплохо срабатывает, особенно в отношении таких уголовных «изысков» как, например, ст. 210 УК РФ («преступное сообщество»), поскольку этот состав для доказывания в суде присяжных необычайно труден.

При этом, повторю еще раз, заявив ходатайство на ознакомлении с материалами дела о суде присяжных — никто не мешает обвиняемому отказаться от него на предварительном слушании в суде. Таким образом, заявляя такое ходатайство на следствии, обвиняемый по сути ничего не теряет, оставляя себе возможность для рассмотрения дела судьей единолично.

Однако ситуация, когда судьбу подсудимого решает коллегия присяжных вопреки его желанию, систематически складывается по делам в которых имеется несколько подсудимых. В этом случае возможен вариант, когда мнение о необходимости суда присяжных у обвиняемых может диаметрально различаться. Более того, в случае если кто-то из подсудимых будет ходатайствовать о суде присяжных, возражения остальных подсудимых на эту тему приняты не будут. Это надо понимать и это необходимо отслеживать, а в случае необходимости — менять свою стратегию защиты, адаптируя ее под ситуацию.

Конечно, закон предусматривает для следствия возможность выделить дело в отношении обвиняемых не желающих суда присяжных в отдельное производство, вот только на практике этого почти не встречается. Разве что конкретный обвиняемый заключил сделку со следствием и его дело рассматривается в особом порядке (как правило, ранее основного «большого» дела с присяжными с целью преюдиции…).

Вопрос о том — в каких случаях суд присяжных может быть полезен, а в каких вреден, мы уже разбирали ранее и нет смысла останавливаться на нем повторно. Однако, говоря о суде присяжных вопреки воле подсудимого, следует заметить, что иногда обвиняемый получает от коллегии нечаянный «подарок». Так, например, было в т.н. деле Рыно-Скачевского (группы скинхедов) — в нем о суде присяжных ходатайствовала защита только одного единственного подсудимого Светланы Аввакумовой, а в результате, по вердикту присяжных заседателей, помимо нее был полностью оправдан еще один обвиняемый. А еще один подсудимый — единственный совершеннолетний в этой группе — который с учетом объема обвинения почти наверняка был бы приговорен профессиональным судьей к пожизненному заключению, получил снисхождение коллегии и, в итоге, получил хоть и не маленький, но все равно конечный срок лишения свободы.

Аналогичная ситуация имела место и в процессе «Белых волков», когда, благодаря интенсивной и активной защите подсудимых Исакина, Соловьева и Соболева, были полностью или частично оправданы и ряд других подсудимых…

Возможна и такая ситуация, когда не имея ресурсов для самостоятельной защиты в суде присяжных (средств на проведение экспертиз, грамотных адвокатов и пр.), подсудимый может «выехать» на ресурсах других подсудимых. Например, так произошло в первом процессе саранского бизнесмена Юрия Шорчева. Так, исключительно в силу социальных статусов, наиболее сильной защитой обладали подсудимые Шорчев и некоторые другие, в то же время их «подельники» (вернее сказать, бедолаги, которых следствие определило в «подельники») как таковой защиты не организовывали и пользовались услугами адвокатов по назначению. Согласно версии обвинения, Ю. Шорчев руководил вооруженной группой, осуществлявшей убийства криминальных авторитетов г. Саранска (зачем ему это понадобилось, обвинение выдумать так и не смогло). В процессе разработки и последующей реализации стратегии защиты, защита Шорчева пришла к выводу о том, что наиболее оптимальным и эффективным будет оспаривание самого факта причастности членов этой группы (Оськина, Богачева и Сорокина) к инкриминируемым им убийствам. При этом версии подсудимых распределились следующим образом: Богачев — на предварительном следствии давал полностью признательные показания, хотя формально признавал свою вину лишь частично; Оськин — признавал свою вину полностью и давал признательные показания; Сорокин — признавал свою вину полностью, давал признательные показания. Был осужден в порядке особого судопроизводства. После вступления приговора в законную силу, когда он перестал представлять интерес для правоохранительных органов, ему дали возможность вскрыть в камере вены и умереть от кровопотери — прямо под прицелами камер наблюдения.