Александр Васильев - Суд присяжных: последний шанс Фемиды. Адвокат в процессе с присяжными: стратегия и тактика защиты

«Так, в ходе судебного разбирательства Пшуков М. Х. многократно в присутствии присяжных заседателей заявлял о якобы применении к нему в ходе следствия недозволенных методов, в связи с чем он вынужден был оговорить себя, а его защитник — адвокат Евгажуков Х. А., ставя под сомнение допустимость исследованных судом доказательств, в присутствии присяжных заседателей неоднократно заявлял о том, что допрашиваемые засекреченные свидетели являются „подставными“, пытался путем допроса установить их личности».

http://www.zakonrf.info/suddoc/f5aa9f07b5972c09a8ac0b292af0ab10/

Как видно при непредвзятом прочтении цитаты, вопрос о допустимости здесь не поднимался. Речь шла о достоверности т.н. «признательных показаний», а также достоверности показаний засекреченных свидетелей. И посему ВС РФ по сути запретил подсудимому защищаться с помощью выдвижения сомнений о достоверности доказательств обвинения.

По общему мнению судей всех уровней, вопрос о применении дознавателями и следователями пыток и фальсификаций является юридическим, характеризует допустимость признательных показаний подозреваемого (обвиняемого) и других доказательств, а потому должен исследоваться в отсутствие присяжных заседателей. К числу первых судебных решений, зафиксировавших подобное положение вещей, относятся еще Определение Кассационной палаты Верховного Суда Российской Федерации от 24 февраля 1998 г. по делу Князева, когда ВС РФ усмотрел нарушение в том, что подсудимый во время судебного разбирательства неоднократно обращал внимание суда присяжных на допущенные, на его взгляд, нарушения при получении и закреплении доказательств по делу. Между тем, как указала Кассационная палата:

«В случае заявления подсудимым о противоправных действиях следователя, которые повлияли на содержание полученных доказательств, возникший процессуальный вопрос должен разрешаться исключительно профессиональным судьей без участия коллегии присяжных заседателей. …Процессуальные моменты допросов подозреваемого и обвиняемого не относятся к фактическим обстоятельствам дела и, следовательно, не могут быть предметом исследования с участием коллегии присяжных заседателей».

Источник: https://zakonbase.ru/content/base/50919/

Здесь я вновь процитирую судью Мосгорсуда в отставке Сергея Пашина:

«Эта странная позиция, растиражированная в десятках других кассационных определений, послужила и продолжает служить основанием отмены наибольшего числа оправдательных приговоров, в том числе по аналогии.

Например, по рассматривавшемся в 2003 году в г. Барнауле Алтайского края делу Исакова, «председательствующий удовлетворил ходатайство стороны защиты об оглашении с участием присяжных заседателей заявления Исакова на имя начальника Октябрьского ГОВД о том, что его избили работники милиции, положили в карманы куртки и джинсов предметы, похожие на гранату, и оглашении справки о причиненных Исакову телесных повреждениях». Кроме того, «в последнем слове Исаков заявил присяжным заседателям, что со стороны работников милиции на него было оказано давление». Поэтому оправдательный приговор был отменен и дело направлено на новое рассмотрение.

Аналогичное решение было принято в Верховном Суде Российской Федерации 5 марта 2003 года и по рассмотренному Московским областным судом делу Титова, который «при допросе ранее осужденного по данному делу Конощенкова… задал вопрос, применялись ли к нему (Конощенкову) незаконные методы следствия, тот подтвердил». Интересно, что судьи не считают нарушением, когда прокурор выясняет у свидетеля, не уговаривали ли его родственники подсудимого изменить показания, не пытались ли подкупить его. Стороне защиты по делу Титова поставили в вину даже то, что «адвокат… высказывал сомнения по поводу показаний свидетеля Перепелкина, утверждая, что тот их дал со слов следователя», как будто защитник не волен оспаривать достоверность показаний свидетеля, изобличать его вызубренные с чужих слов заявления.

В 2002 году отменяется оправдательный вердикт Алтайского краевого суда с участием присяжных заседателей по делу Залетова, поскольку он «в присутствии присяжных заседателей делал заявления…, в частности о том, что… свидетель Несытов (уличавший его) в то время несколько раз был задержан за наркотики и освобождался». Разве сторона защиты не вправе подвергать сомнению добровольность показаний человека, находившегося в руках органов уголовного преследования и (или) под угрозой уголовного преследования?

Очевидно, что в Верховном Суде путают (если судом с участием присяжных заседателей вынесен оправдательный приговор) допустимость и достоверность доказательств. Первая из этих характеристик, разумеется, должна оцениваться профессиональным судьей, но вторая находится именно в сфере факта и подлежит учету присяжными заседателями при оценке достоверности сделанных признаний. Присяжных заседателей считают компетентными решить, нанес ли подсудимый жертве смертельный удар ножом в сердце, но почему-то отказывают им в способности понять, приковывал ли оперуполномоченный подозреваемого к батарее, лупил ли его резиновой палкой по почкам. Данные обвиняемым (подозреваемым) в ходе предварительного следствия показания, конечно, могут быть признаны судьей юридически допустимыми и оглашены в присутствии присяжных заседателей, но последние вправе усомниться в их достоверности, как это практикуется в отношении любого другого доказательства (например, заключение эксперта может быть абсолютно законным, но не заслуживающим доверия по существу)…

Одновременно сторона защиты не вправе подвергать сомнению достоверность ряда доказательств, представленных стороной обвинения. Так, в 2003 году был отменен приговор и по делу Пьянзина, который «в ходе судебного разбирательства… многократно (17 раз) в своих показаниях, выступлении в прениях и последнем слове… акцентировал внимание присяжных заседателей на якобы применении к нему незаконных методов ведения следствия, вызывая тем самым сомнение в законности получения представленных обвинителем доказательств».

Складывается впечатление, что подсудимый должен выступать в роли союзника прокурора и из солидарности с ним помалкивать об обстоятельствах, при которых признательные показания были получены. Между тем, подсудимый вправе «давать показания» без каких-либо ограничений по их предмету (пункт 6 части 4 статьи 47 УПК Российской Федерации); его показания должны быть оценены присяжными заседателями по их внутреннему убеждению в совокупности с прочими доказательствами, причем «представленные обвинителем доказательства» не имеют большей юридической силы по сравнению с опровергающими их доказательствами стороны защиты (статья 17 УПК Российской Федерации).