Александр Васильев - Суд присяжных: последний шанс Фемиды. Адвокат в процессе с присяжными: стратегия и тактика защиты

«Формулировка дополнительного вопроса, поставленного по инициативе стороны защиты, содержала в том числе следующую фразу: «доказано ли, что описанные в первом вопросе действия совершил М.А., восприняв шедших в его направлении и входящих в комнату М.Р. и М.Э. как нападающих на него лиц и, обороняясь от них, избрал при этом неадекватные нападению формы и методы обороны».

Содержание данного вопроса свидетельствует, что в нем не были сформулированы иные, чем описаны во втором основном вопросе, а также в обвинительном заключении и поддержаны государственным обвинителем фактические обстоятельства производства осужденным выстрелов в М.Р. и М. Э. Сам подсудимый М.А. в судебном заседании пояснил о таких же, как и указано в обвинительном заключении, обстоятельствах производства выстрелов в потерпевших, а именно в тот момент, когда М.Р. и М.Э. зашли в комнату. Однако собственным действиям подсудимый дал иную оценку, отрицал умысел на убийство потерпевших, объясняя свои действия страхом перед ними. Между тем оценку этих утверждений подсудимого должен был сделать председательствующий на основании установленных присяжными заседателями фактических обстоятельств.

Однако председательствующий, сформулировав таким образом вопрос, предложил присяжным заседателям дать юридическую оценку действиям потерпевших как нападению на подсудимого и оценку действиям подсудимого как совершенным в ходе обороны от нападения потерпевших при превышении при этом пределов необходимой обороны. Такая формулировка вопроса привела к тому, что вывод о причинении подсудимым смерти потерпевшему М.Р. при превышении пределов необходимой обороны был сделан не председательствующим, исходя из установленных присяжными заседателями фактических обстоятельств, а самими присяжными заседателями».

Таким образом, намереваясь поставить частные вопросы, следует постараться, чтобы они не затрагивали процессуальной стороны проблемы, а касались только фактов, устанавливаемых присяжными. Здесь, конечно, можно задаться философским вопросом: а является ли намерение подсудимого или его оценка происходящего — фактом?

В Новой философской энциклопедии дается такое определение: Факт(лат. Factum — свершившееся) — термин, в широком смысле может выступать как синоним истины; событие или результат; реальное, а не вымышленное; конкретное и единичное в противоположность общему и абстрактному. (Новая философская энциклопедия / Ин-т философии РАН; Нац. обществ.-науч. фонд; Предс. научно-ред. Совета В. С. Стёпин, заместители предс.: А. А. Гусейнов, Г. Ю. Семигин, уч. секр. А. П. Огурцов. — 2-е изд., испр. и допол. — М.: Мысль, 2010. — ISBN 978-5-244-01115-9.)

В этом случае очевидно, что намерение подсудимого (умысел), если оно действительно имело место — является фактом, поскольку оно реально, конкретно и единично. Дело за малым — принудить судей руководствоваться «Философской энциклопедией», а не результатами собственных философских изысканий, столь же странными, сколь и тайными от остальных участников процесса…

Еще интереснее, однако, выглядит позиция ВС РФ, приведенная в Кассационном определении от 15 декабря 2004 г. №51004—82сп. В нем Верховный суд постулировал, что субъективная оценка лицом тех или иных событий, изложенных в обвинении, не является предметом судебного разбирательства. Такое решение, согласитесь, стоит того, чтобы привести его в дословной цитате:

«…Председательствующий в нарушение ст.339 ч.3 УПК РФ отказал в постановке вопроса, предложенного адвокатом: „Доказано ли, что при производстве выстрелов в столб, Чмелев не видел стоящего за столбом М.“ — доводы жалобы о нарушении председательствующим тем самым ст.339 ч.3 УПК РФ являются несостоятельными. Председательствующий правильно отказал в постановке вопроса, предложенного адвокатом: „Доказано ли, что при производстве выстрелов в столб, Чмелев не видел стоящего за столбом М.“. Предложенный адвокатом вопрос требовал от присяжных отвечать не на вопрос факта, а на вопрос, требующий ответа, который указывает на волевой момент подсудимого („видел“ — „не видел потерпевшего“). Присяжные заседатели судьи факта, в связи с этим, вопросный лист для них формируется на основе фактических обстоятельств, установленных на предварительном следствии и в суде. Субъективное восприятие Чмелевым обстановки места происшествия таковым не является » .

Так-то! Восприятие следователем, не бывшем на месте происшествия в момент совершения деяния — есть факт, а восприятие бывшего там подсудимого — субъективное восприятие. Понимать надо разницу! Однако почему еще это решение так привлекло мое внимание: дело даже не в том, что «субъективное восприятие» и «волевой момент» суд в данном случае вывел (непонятно почему) за границы термина «факт», заявив, что ни то, ни другое не может быть фактом. И даже не в том, что сделано это было исключительно в угоду стороне обвинения, опротестовывавшей указанное решение. Интересны правовые последствия такой позиции ВС РФ, которые возникнут при последовательном применении возникшего прецедента к вопросным листам по другим составам преступлений. Например, попробуйте себе представить вопрос по вымогательству, из которого исключено указание на реальное восприятие угрозы потерпевшим. Представили? Вот! А ведь в Уголовном кодексе немало составов, требующих учитывать при доказывании именно «субъективное восприятие» тех или иных событий.

В общем, такое странное решение — это палка о двух концах, которая может доставить изрядные неприятности не только защите, но и обвинению с судьями. Вопрос только в том, насколько ВС РФ готов продолжать применять такой подход к фактам при рассмотрении решений судов первой инстанции…

А возвращаясь к сути названного дела, можно добавить еще одно замечание. Ситуация по описанному случаю вполне допускала без ущерба для позиции защиты изменить формулировку вопроса и исключить из нее «субъективное восприятие». Достаточно было сформулировать вопрос, например, в такой редакции: «Доказано ли, что при производстве выстрелов в столб, стоящий за столбом М. находился вне поля зрения стреляющего Чмелева?».

Ну и в довесок еще один пример позиции ВС РФ, не допускающей соединение в одном вопросе вопроса о факте и вопроса о мотивах — Кассационное определение ВС РФ от 12 июля 2005 года №49-о05—30сп. В нем ВС РФ указал на допустимость вопроса о мотивах совершения преступления в виде частных вопросов… В общем, в судебной практике по этой теме полный «разброд и шатание».

19.4.7 Недопустимость выхода за пределы постановленного вердикта

От невнимательности ли, либо же от излишнего служебного рвения, но судьи иногда допускают и такую специфическую ошибку, как «додумывание» выводов вердикта, выходя за пределы обстоятельств им установленных. То есть судья, помимо обстоятельств, которые коллегия присяжных заседателей признала доказанными, признает также доказанными и те факты, которые в вопросном листе не фигурировали. Подобная ситуация сложилась, например, при рассмотрении материала №18-кпо02—94сп от 10.12.2002 г. Так Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ указано, что: