Александр Васильев - Суд присяжных: последний шанс Фемиды. Адвокат в процессе с присяжными: стратегия и тактика защиты

Из изложенного следует, что вопрос о доказанности фактических обстоятельств деяния, согласно предъявленному обвинению, судья раздробил, и фактические обстоятельства деяния, вне какой-либо связи в их развитии, разделил на самостоятельные вопросы. Такая постановка вопросов не позволила представить, как развивалось инкриминируемое А. деяние. Термины в вопросе не раскрыты и требуют от присяжных заседателей собственно юридической оценки при вынесении ими своего вердикта.

Аналогичные нарушения закона (нераскрытие существа самих деяний, в совершении которых обвинялся подсудимый, а также включение в вопросы терминов, требующих собственно юридической оценки при вынесении присяжными заседателями своего вердикта) были допущены председательствующим судьей и при формулировке других вопросов по эпизодам преступлений, которые инкриминировались А.

Так, в вопросе №1 присяжным было предложено ответить на вопрос о доказанности причинения боли участковому уполномоченному милиции С. в результате нанесения ей удара ладонью правой руки по лицу в прихожей веранды вышеуказанной дачи, куда она пришла в форме сотрудника милиции вместе с помощником участкового С.О. «для исполнения своих должностных обязанностей». Аналогичный вопрос был поставлен и в отношении С.О. с той лишь разницей, что ее ударили при выходе из помещения дачи рукоятью кухонного ножа в предплечье.

Не содержит описания преступного деяния, как то изложено в обвинительном заключении, и вопрос №13 о доказанности нанесения удара ножом в область живота сотруднику ОМОН милиционеру Ш. Вопрос содержит общую формулировку о том, что удар ножом Ш. был нанесен «во время исполнения своих обязанностей по охране общественного порядка и общественной безопасности». Однако какие именно «служебные обязанности по охране общественного порядка и общественной безопасности» он исполнял, в вопросе не раскрыто. Из самого вопроса также не ясно, с какой целью указанный сотрудник милиции прибыл в дом А.

Таким образом, ни один из указанных вопросов не раскрывает полной картины инкриминируемых А. деяний (существа обвинения с указанием мотивов совершения преступлений).

Между тем в обвинительном заключении указано, что А. покушался на убийство В. (контролера отделения энергосбыта РАО «ЕЭС») и с целью причинения ему смерти сделал прицельный бросок ножа в спину потерпевшего, когда тот стал убегать от А. При описании преступного деяния в обвинительном заключении также указана причина конфликта, произошедшего между А. и В., в результате которого В. обратился за помощью в милицию. В обвинительном заключении также указаны служебные полномочия, которые осуществлял В., когда исполнял свои обязанности по обследованию жилых дач и выявил несанкционированное подключение дачи абонента А. к электроэнергии, после чего А. в целях недопущения оформления акта о нарушении правил электроснабжения нанес удары рукой по лицу и удар монтировкой в область предплечья В.».

Якутск, конечно, далеко, но как то уж совсем на учебный суд похоже для второкурсников юрфака, а не на реальное судебное дело, честное слово…

Тему постановки частных вопросов пришлось выделить в самостоятельный раздел по причине ее особой важности и определенной «самостоятельности» в контексте проблематики формулирования вопросного листа.

В необходимых случаях, в соответствии с ч.3 ст.339 УПК РФ, отдельно ставятся также вопросы о степени осуществления преступного намерения, причинах, в силу которых деяние не было доведено до конца, степени и характере соучастия каждого из подсудимых в совершении преступления и т. п. Адвокат, в рамках защитительной позиции и с учетом ограничений, установленных УПК РФ, вправе внести предложения о постановке соответствующих вопросов, включая вопросы о доказанности отдельных деяний, влияющих на степень и характер вины подсудимого. Вопросы, предлагаемые защитником, должны быть ясными, логичными, вытекать из судебного следствия и защитительной речи.

Вообще, постановка перед присяжными заседателями частных вопросов является мощным инструментом защиты в борьбе за права и законные интересы подсудимого. Однако использование этого инструмента сопряжено со значительными трудностями как процессуального, так и внепроцессуального свойства. Более того, имеются примеры, когда некорректная постановка частных вопросов не только не улучшала, а напротив — ухудшала положение подсудимого, в том числе приводя к отмене впоследствии оправдательных приговоров…

Впрочем, немалую долю трудностей в постановке частных вопросов по делу вносит далеко неоднозначная позиция судов и, в том числе, Верховного суда РФ. Более того, к сожалению, известно немало случаев, когда законные и обоснованные требования защиты о постановке частных вопросов просто игнорируются председательствующим.

В книге «Защита по уголовному делу» (под редакцией Е.Ю.Львовой) приводится пример рассмотрения уголовного дела в отношении подсудимого Кузькина. При формулировании вопросов, судьей был поставлен вопрос о доказанности совершения убийства в состоянии аффекта. Причем присяжные признали это именно убийством в состоянии аффекта, а не убийством с отягчающими обстоятельствами по которому Кузькину было предъявлено обвинение. Кассационная палата, отменяя этот приговор, указала, что в соответствии с ч.1 ст.435 УПК РСФСР, присяжные были вправе разрешить в формулировке вопросного листа только вопросы относительно того деяния, в котором обвинялся подсудимый. Все же другие вопросы обязан решать председательствующий единолично.

Между тем, однако, ч.2 ст.449 УПК РСФСР предусматривает возможность постановки вопросов, позволяющих установить виновность подсудимого в менее тяжком преступлении… Тем не менее, при новом рассмотрении дела, следуя указаниям Верховного суда, вопрос об аффекте поставлен не был — и Кузькин был осужден по п. «и» ст.102 УК РСФСР.

По другому делу, где защитник занимал аналогичную позицию аффекта, председательствующий все-таки поставил в вопросный лист соответствующий вопрос, но в такой формулировке: «Доказано ли, что А. лишил жизни Б. в связи с тем, что последний нанес оскорбление его дочери?». Присяжные, думая, что отвечают на вопрос об аффекте, указали: «Да, доказано». Тогда как любому юристу ясно, что из такой формулировки следует квалификация по ч.1 ст.105 УК РФ, т.е. умышленное убийство на почве личных неприязненных отношений.

Словом, при постановке вопроса по деянию, содержащему несколько квалифицирующих признаков, важно добиваться от председательствующего, чтобы эти признаки были поставлены не в первом вопросе о доказанности деяния, а в качестве дополнительных вопросов к вопросу о причастности. Это позволит присяжным без труда произвести соответствующую дифференциацию. Особенно это важно в тех случаях, когда подсудимый оспаривает какие-либо обстоятельства или квалифицирующие признаки, признавая обвинение в остальной части.