Александр Васильев - Суд присяжных: последний шанс Фемиды. Адвокат в процессе с присяжными: стратегия и тактика защиты

Согласно протоколу судебного заседания, данный довод осужденного нашел подтверждение.

Из него следует, что председательствующий избрал соответствующую форму общения с кандидатами в присяжные заседатели. При поступлении определенной информации, он приглашал кандидата в присяжные заседатели к своему столу вместе со сторонами, как указано в протоколе судебного заседания, где тот сообщал о себе и близких родственниках необходимые сведения. Аналогичные действия были совершены в отношении кандидата в присяжные заседатели Р., которая сообщила, что ее брат работает в <���…>.

Однако лица, находящиеся под стражей, не могли быть приглашены к судейскому столу.

Судебная коллегия считает, что подобная форма общения с участниками уголовного процесса направлена на ограничение прав определенных лиц.

В ходе нового судебного разбирательства следует соблюсти нормы уголовно-процессуального закона, регламентирующие судопроизводство с участием присяжных заседателей».

Источник: http://www.supcourt.ru/stor_pdf.php?id=1361438

Еще одно нарушение регламента судебного заседания зафиксировано в Определении ВС РФ от 05.03.2003 г. №4-кпо03—13сп. Согласно ему, одним из оснований отмены оправдательного (кто бы сомневался!) приговора, явилось «нарушение формы подачи вопросов присяжными заседателями к участнику процесса»:

«В соответствии с ч.4 ст.355 УПК РФ присяжные заседатели через председательствующего вправе, после допроса сторонами подсудимого, задать ему вопросы. Они излагаются в письменном виде и подаются председательствующему через старшину. Эти вопросы формулируются председательствующим и могут быть им отведены как не относящиеся к предъявленному обвинению.

Вопреки требованиям данного закона, присяжные заседатели, не соблюдая письменную форму, непосредственно задали Титову 10 вопросов, отвечая на которые тот сослался на протокол осмотра места происшествия, признанный судом недопустимым доказательством».

Источник: http://uristu.com/library/sud/verhsud_big_25916/

Из данного определения трудно сказать, насколько сильно именно это «нарушение» повлияло на отмену приговора в целом (поскольку ВС РФ усмотрел и другие основания для отмены), но раз уж оно приведено в определении, значит нарушение, по мнению ВС РФ, также являлось достаточно серьезным. Хотя, честное благородное, не понимаю — как нарушение формы задавания вопросов присяжными могло сказаться на выводах вердикта или правах и законных интересах стороны обвинения?!

Копаясь в залежах судебной практики, иногда вообще встречаются ситуации, которые можно принять за причудливые порождения параллельных вселенных, настолько они противоречат человеческой логике и здравому смыслу. Вот, например, какие доводы из прокурорского представления стали предметом изучения Верховного суда РФ в ходе вынесения Апелляционного определения от 21 апреля 2015 г. №78-АПУ15—8СП:

« Вместе с тем Судебная коллегия не может согласиться с доводом государственного обвинителя, указанным в апелляционном представлении, о том, что удаление из зала суда подсудимых Овечкина и Ефрюшкина привело к тому, что сторона обвинения была лишена возможности задать подсудимым имеющиеся у нее вопросы, относительно вмененных им преступлений, чем лишило сторону обвинения возможности представить доказательства путем допроса подсудимых.

Как следует из протокола судебного заседания, после удаления председательствующим подсудимых Овечкина и Ефрюшкина в связи с нарушением ими порядка в судебном заседании, государственным обвинителем не было заявлено ходатайств о возвращении подсудимых в судебное заседание для их дополнительного допроса. При таких обстоятельствах удаление Овечкина и Ефрюшкина из зала суда нельзя признать обстоятельством, ограничивающим право государственного обвинителя на представление доказательств, а является в соответствии со ст.258 УПК РФ обоснованной процессуальной мерой воздействия за нарушение порядка в судебном заседании со стороны подсудимых».

http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=ARB&n=426297

Есть такое понятие «хуцпа». С идиша на русский язык это можно перевести (естественно, с потерей изрядной доли нюансов и самобытности) как «супернаглость». То есть прокурор видит нарушение не в том, что подсудимых удалили и тем самым не дали им возможности произнести слово в свою защиту, а в том, что лишили прокурора возможности «выудить» из них информацию, необходимую для доказательства их вины. Прокурору оставался буквально один шаг до того, чтобы заявить, что удаление подсудимых было проведено председательствующим умышленно, для того чтобы воспрепятствовать работе государственного обвинителя. Нет, ну а что?)

Одним из широко применяемых судьями приемов по нейтрализации защиты, является введение различных искусственных ограничений на доводимую до сведения присяжных информацию. В силу того, что наше современное уголовно-процессуальное законодательство написано не очень профессионально, неконкретно, двусмысленно и противоречиво (ограничусь только такими терминами и не стану называть УПК РФ и людей его написавших, и регулярно вносящих в него «странные» поправки, теми словами, которых они на самом деле заслуживают), это дает для судей широчайший простор для реализации своих процессуальных фантазий…

Часто ли на скамье подсудимых оказываются невиновные лица? Официальная статистика уверяет, что практически никогда. Ну а для тех подсудимых, кто не согласен с такой «статистикой», суды уже прямо устанавливают запрет на упоминание о виновности в инкриминируемым им (подсудимым) преступлении других лиц, не привлеченных по данному делу в качестве подсудимых. Ну а если все-таки такое случилось, то ВС РФ не стесняется использовать это «нарушение» в качестве основания для отмены оправдательного вердикта.

Для хоть какой-то процессуальной мотивации своих решений, судья обычно ссылается на норму ст. 252 УПК РФ (Пределы судебного разбирательства) и универсальные в таких случаях ст. ст. 334 и 335 УПК РФ. Дальше судья рассуждает (на публике) примерно так — если запрещено устанавливать виновность третьих лиц и вообще обсуждать вопросы не связанные с обвинением, значит нельзя и говорить о том, что убийство гражданина Сидорова совершил кто-то другой за исключением подсудимого. На удивленные вопросы защиты: «А как же в таком случае доказывать невиновность подсудимого, если мы не отрицаем сам факт убийства, но оспариваем причастность к нему подсудимого?», — судья либо не реагирует, либо глубокомысленно заявляет, что суду вопросы не задаются и вообще вы сами выбрали такую форму судопроизводства. Ну а наиболее настойчивым адвокатам и подсудимым объявляются замечания «за пререкания с председательствующим». Доводы о том, что в процессе в отношении Х. нельзя установить виновность Y., поскольку последнему как минимум обвинение не предъявлено — на суд не действуют.