Александр Васильев - Суд присяжных: последний шанс Фемиды. Адвокат в процессе с присяжными: стратегия и тактика защиты

И вот примеры. Так, определением ВС РФ от 28.05.2007 №82-о07—7СП отменен оправдательный приговор именно по причине такого «нарушения» со стороны подсудимого:

«В соответствии со ст. 252 УПК РФ судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и по предъявленному обвинению.

Указанное положение закона при рассмотрении настоящего дела нарушено,

в частности, допрошенная в присутствии присяжных заседателей свидетель Е. дала показания, из которых следует, что, по ее мнению, фактически убийство потерпевшей совершено мужчинами и группой лиц. При этом в подтверждение своих предположений свидетель сослалась на ряд обстоятельств, имевших место по настоящему делу.

Таким образом, в судебном заседании были исследованы такие фактические обстоятельства, которые в соответствии со ст. ст. 334, 335 УПК РФ в присутствии присяжных заседателей исследованию не подлежали.

Вместе с тем, председательствующий судья после допроса Е. не обратился к присяжным с заявлением не принимать во внимание, при постановлении вердикта, предположения свидетеля о причастности к убийству потерпевшей неустановленных следствием лиц».

Еще можно было бы согласиться с тем, если бы суд указал на недопустимость предположений о причастности к преступлению, однако в данном случае ВС РФ прямо говорит, что видит нарушение не в предположительном характере высказывания свидетеля, а в том, что председательствующий не встал на защиту прав и законных интересов этих самых упомянутых свидетелем и неустановленных следствием лиц.

Или вот как «хорошо» сформулировано в кассационном определении от 5 марта 2003 года №4-кпо03—13сп ВС РФ:

«Не соблюдены председательствующим и требования ст.252 ч.1 УПК РФ, определяющей пределы судебного разбирательства, согласно которой судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению.

Из протокола судебного заседания следует, что адвокат Стрельцов выяснял вопросы о причастности к совершению преступления свидетеля П., предъявления ему обвинения по ст. ст. 105, 213 УК РФ, причину появления телесных повреждений на руке и другие обстоятельства, не относящиеся к предъявленному обвинению Т.».

Адвокат де «предъявлял обвинения»! Ух! Следующий пример — Апелляционное определение ВС РФ от 27 октября 2015 г. по делу №37-АПУ15-ЗСП:

«В силу ч.7 ст.335 УПК РФ в ходе судебного следствия в присутствии присяжных заседателей подлежат исследованию только те фактические обстоятельства уголовного дела, доказанность которых устанавливается присяжными заседателями в соответствии с их полномочиями, предусмотренными ст. 334 УПК РФ.

Вопреки данным требованиям закона стороной защиты инициировалось обсуждение причастности к рассматриваемому преступлению свидетеля Д., в отношении которого постановлением заместителя руководителя <���…> следственного отдела на транспорте от 01.12.2014 г. было отказано в возбуждении уголовного дела на основании п.2 ч.1 ст.24 УПК РФ в связи с отсутствием в деянии состава преступления, предусмотренного ст.316 УК РФ».

Из текста приведенного определения в данном случае трудно сделать однозначный вывод о том, в связи с чем обсуждалась причастность свидетеля «Д.» к указанному преступлению. Велась ли речь о том, что свидетель «Д.» причастен к преступлению помимо подсудимых, либо вместо кого-то из них. Однако, если защита вела разговор о том, что этот самый «Д.» являлся соучастником преступления в дополнение к подсудимым — то в этом случае непонятно как такое обсуждение могло повлечь за собой вынесение оправдательного вердикта. То есть, вероятнее всего, защита утверждала, что «Д.» является настоящим совершителем преступления, инкриминированного подсудимым. Тогда получается, что сторона защиты, располагая доказательствами, уличающими в совершении преступления человека, которого органы следствия либо не смогли, либо не захотели привлечь к ответственности, вынуждена о них молчать…

А это, как и другие вышеописанные примеры, противоречит самой сути правосудия. Фактически приходится констатировать, судьи встали на защиту предполагаемых преступников, чья роль в рассматриваемых преступлениях стала для присяжных весьма вероятной, раз выслушав «незаконные» доводы защиты, они вынесли оправдательный вердикт в отношении обвинявшихся лиц. Хотелось бы в таком случае узнать, какие такие «интересы правосудия» защищали эти служители Фемиды, принимая вышеописанные решения?..

В Кассационном определении ВС РФ от 11 июня 2013 года №67-О13—36СП, небожители из Верховного суда не посчитали отказ стороне защиты в исследовании доказательств (свидетельских показаний) о причастности к преступлению иного лица нарушением, поскольку (по их мнению) вопрос о его действиях в силу ст.252 и ч.7 ст.335 УПК РФ не мог являться предметом исследования в судебном заседании с участием присяжных заседателей.

Стоит также заметить, что для объективной оценки приведенных судебных решений, крайне желательно было бы еще узнать с какими целями сторона защиты доводила до присяжных сведения о совершении инкриминируемых подсудимым преступлений другими лицами? Мне представляются возможными три варианта:

— Доводимая до присяжных информация об участии в совершении преступлений иных (помимо подсудимых) лиц никак не влияла на оценку вины подсудимых, и на оценку достоверности доказательств обвинения. Такое могло быть возможно в случае, если помимо подсудимых в совершении преступления участвовали и иные «неустановленные лица». В этом случае, я вполне готов согласиться с мнением ВС РФ о том, что такая информация и доказательства являлись неотносимыми доказательствами и они не могли исследоваться в присутствии присяжных заседателей. Вопрос о том как неотносимые доказательства могли повлиять на вердикт присяжных (а если все-таки повлияли, значит мнение суда об их неотносимости являлось ошибочным) оставим для другого обсуждения;

— Доводимая до присяжных информация влияла на оценку достоверности доказательств обвинения. Например, защита могла утверждать, что свидетель обвинения сам принимал участие в преступлении и теперь дает недостоверные показания в отношении подсудимых именно для того чтобы переложить ответственность и избежать наказания. В этом случае, мы имеем дело с частным случаем вопроса о допустимости доведения до сведения присяжных информации о личной заинтересованности свидетелей (обвинения) в исходе дела. Его мы подробнее еще обсудим отдельно в соответствующей главе;

— Наконец, третий вариант, когда защита утверждает о том, что преступные действия были совершены не подсудимым, а иным, известным защите лицом. То есть в данном случае, доказывая совершение преступления иным лицом, защита фактически доказывает невиновность подсудимого.