Александр Васильев - Суд присяжных: последний шанс Фемиды. Адвокат в процессе с присяжными: стратегия и тактика защиты

Мнение председательствующего судьи, сформулированное им в ходе судебного следствия и в напутственном слове, о том, что в случае, если присяжные заседатели выслушают полную версию подсудимого, то это может привести их к ошибочному решению, они окажутся под незаконным влиянием подсудимого, поскольку вынуждены будут решать вопросы о виновности лица, не привлеченного к уголовной ответственности — неосновательно.

По смыслу ч.7 ст.335 УПК РФ, ст.252 УПК РФ в их взаимосвязи с положениями других норм уголовно-процессуального закона (статей 333, 334, 339 УПК РФ), председательствующий не вправе ставить на разрешение присяжных заседателей вопросы о виновности лица, не привлеченного к уголовной ответственности. Но это не означает, что до присяжных заседателей не должна доводиться информация осужденного, утверждающего о своей непричастности к преступлению и о совершении этого деяния другим лицом, свидетельствующим против него.

Напротив, эта информация поможет присяжным заседателям в совещательной комнате, тайна которой предусмотрена ст. 341 УПК РФ, вынести объективный вердикт о причастности или непричастности подсудимого (Песецкого О. В.) к инкриминированным преступлениям и о его виновности или невиновности. (…)

С учетом изложенного, Судебная коллегия приходит к выводу о несправедливости судебного разбирательства по данному делу с участием присяжных заседателей ввиду нарушения права на защиту подсудимого Песецкого О. В., а также принципов равенства сторон и состязательности судопроизводства.

Существенное нарушение уголовно-процессуального закона является основанием для отмены приговора (п.2 ст.389.15 УПК РФ)…».

Добавить к этому Апелляционному решению ВС РФ нечего. Редкий случай неукоснительного соблюдения закона! Впрочем, надо понимать (перефразируя пословицу), что суровость и однозначность формулировок позиций Верховного суда по этому делу, смягчается необязательностью их исполнения, причем не только нижестоящими судами, но и самим ВС РФ в других случаях. А потому, дабы не вводить читателя в непозволительный оптимизм, закончу этот параграф ссылкой на Апелляционное определение ВС РФ от 10 июня 2015 г. №78-АПУ15—18СП:

«В ходе судебного разбирательства сторона защиты активно выясняла причастность иных лиц к убийству Р., суть таких выяснений сводилась к причастности лиц, которым такое обвинение не предъявлялось, и выражалась в высказываниях следующего характера: «Заказчик гуляет на свободе», «Так от кого был заказ? От М., от Х.?», «Какие-либо конфликты были по бизнесу в <���…> области, которые могли иметь отношение к убийству Р.? Конфликты были жесткие, были и поджоги деревни, неуплата долга <���…> предпринимателями…", «Конфликт, связанный с поджогом деревни, мог быть связан с убийством Р.?», «Что Вам известно про факты слежки? Один из конфликтов у Р. был с Н. … Был еще факт слежки в 2005 г."…».

Оправдательный приговор по этому делу был отменен. Так что практика судебная она такая — сегодня одна, а завтра другая. Увы.

Следующая распространенная практика, на которую мы обратим внимание, это запрещение доводить до суда версию защиты. Да, конечно, это незаконно, да нарушает равенство прав сторон — ну и что?! Главное, что такой способ судоуправления, в ряде случаев, находит понимание и у ВС РФ. Взять хотя бы Апелляционное определение от 7 июля 2015 г. №9-АПУ15—8СП — по указанному делу сторона защиты заявляла, что мотивом совершения преступления была не корысть, а негативное отношение к гомосексуальным наклонностям потерпевшего. Но ВС РФ имел по этому поводу иное мнение:

«Из текста обвинительного заключения следует, что Антонов В. О. и Тренин А. Н. обвинялись в разбое, то есть в нападении в целях хищения чужого имущества. Сорокин С. В. — в разбое, то есть в нападении в целях хищения чужого имущества, а также в убийстве, то есть умышленном причинении смерти другому человеку. При этом, такой мотив преступлений как личные неприязненные отношения, связанные с сексуальными предпочтениями потерпевшего, ни одному из осужденных не вменялся. Версия стороны защиты признается и исследуется лишь в том случае, когда она относится к предъявленному обвинению. Таких оснований в рассматриваемом случае не усматривается».

Еще один пример — Апелляционное определение от 10 июня 2015 г. №78-АПУ15—18СП, которым был отменен оправдательный приговор по делу:

«Во вступительном заявлении адвокат Новолодский Ю. М. довел до сведения присяжных информацию, выходящую за пределы судебного разбирательства, заявив, что " <���…> и другие люди, более серьезные люди, стоящие за ним, были намерены захватить очень неплохое предприятие, учредителем которого был Тюрин, что там стоят серьезнейшие имущественные интересы…". При этом председательствующий не прервал защитника и не разъяснил присяжным заседателям, как того требует закон, что сказанное не следует принимать во внимание». И далее там же:

«Адвокат Логвиненко Б. В. в прениях заявил: „Были ли у Р. враги и сколько их было… Ищи мотив и кому это выгодно. В 90-е годы она занималась бизнесом. Н. говорил о том, что Р. была не очень удачливой и склонной к аферам. Р. оставила после себя количество долгов и людей, которые ненавидели ее — километровая очередь людей, которые могли заказать Р. Были ли враги у Р.? Да, были. Количество 2—3 десятка. Могли заказать? Да! Вот вам первый факт. Эти люди были заинтересованы в устранении Р.“. Адвокат Кощеев А. С. в прениях также ссылался на недопустимые сведения: „В отношении Р. были возбуждены уголовные дела. Ее смерть сняла проблемы“, „Настоящие заказчики ходят и улыбаются, и дают показания в суде“…».

Изложенная тут позиция Верховного суда со всей ясностью показывает, чего на самом деле стоят все эти разговоры о равенстве прав сторон на практике. Следствие излагает свою версию (обвинение) и, естественно, игнорирует версию защиты. Но во всяком случае следствие — это сторона обвинения и она не обязана быть объективной и беспристрастной. Но вот дело попадает в суд и наш «самый гуманный и справедливый» заявляет, что будет рассматривать только версию обвинения и ничего более.

Из изложенного следует один единственный вывод — по мнению российского суда, версия защиты должна совпадать с версией обвинения, и никак иначе.Именно поэтому при разработке стратегии защиты по делу с участием присяжных заседателей, особую роль приобретает разработка и доведение до присяжных заседателей контрверсии исследуемых событий.

Нет никаких оснований надеяться, что в суде с присяжными председательствующий позволит беспрепятственно говорить о скрытых причинах возникновения конкретного дела. Месть со стороны силовиков, рейдерские захваты предприятий, устранение конкурента — все это, будь хоть сто раз правдой, до присяжных заседателей доводить не дадут. Поэтому выходов здесь два — либо перерабатывать контрверсию защиты таким образом, чтобы снять наибольшее число моментов, которые будут вызывать противодействие суда, либо же, при сохранении этих спорных элементов контрверсии, следует готовиться к судебному процессу с высокой степенью конфликтности. Тогда, соответственно, придется сразу намечать приемы и способы доведения до присяжных контрверсии, вопреки воле и при активном сопротивлении председательствующего. Плюс в этом случае также сразу надо иметь в виду, что возможный оправдательный приговор по этому делу будет, к сожалению, иметь весьма высокие шансы на отмену во второй инстанции…