Михаил Кауфман - Пробелы в уголовном праве: понятие, причины, способы преодоления

Пробелам настоящим следует противопоставить пробелы мнимые. Мнимый пробел — это пробел, созданный искусственно, надуманный. Такие пробелы, очевидно, не имеют ничего общего с проблемой полноты уголовно-правового регулирования. За время действия УК РФ Государственная Дума Российской Федерации рассматривала множество законопроектов с предложениями о дополнении УК РФ рядом статей, например: ст. 121.1 об ответственности за уклонение от лечения туберкулеза и ст. 121.2 за заведомое доставление другого лица в опасность заражения туберкулезом и заражение другого лица туберкулезом лицом, знавшим о наличии у него этой болезни; ст. 131.1 об уголовной ответственности за мужеложство; ст. 233.1 об уголовной ответственности за незаконное потребление наркотических средств или психотропных веществ; ст. 274.1 об уголовной ответственности за массовую рассылку сообщений электросвязи и некоторые другие.

Что касается первых двух статей, то следует признать, что действительно существует опасность распространения туберкулеза. Но, во-первых, как справедливо отметил А.В. Наумов, причины заболевания данной болезнью лежат войной социальной плоскости. «Это — крайне низкий уровень жизни значительной части общества, вызванный неудачами экономических реформ, существование таких условий содержания в исправительных учреждениях и под стражей (в качестве меры пресечения), когда эти учреждения становятся едва ли не рассадниками данного заболевания» [120] См.: Наумов А.В. Проблемы совершенствования Уголовного кодекса //Государство и право. 1999. № 10. С. 45-51. . Во-вторых, УК РФ, как известно, декриминализировал заведомое поставление другого лица в опасность заражения венерическим заболеванием и уклонение от лечения венерической болезни. Надо полагать, что это сознательный шаг законодателя, а не сиюминутная конъюнктурная позиция. Но опасность распространения венерических заболеваний при этом ничуть не меньше (а может быть, и больше), чем туберкулеза.

Принятие ст. 233.1 также стало бы серьезным просчетом законодателя. Никто не отрицает наличие серьезной проблемы, связанной с резким увеличением потребления наркотиков в России. Но решать эту проблему уголовно-правовыми средствами — дело безнадежное. Угроза наказанием принесет больше вреда, чем пользы, так как люди, начавшие принимать наркотики, вместо того, чтобы обратиться за помощью к врачу, будут вынуждены скрываться. Больных надо лечить, а не наказывать. При этом никто не задумывается над вопросом, каким же образом будет организовано уголовно-исправительное и медицинское воздействие на «преступников», которых в стране, по экспертным оценкам, насчитывается несколько миллионов?

К тому же, следует согласиться с теми криминалистами, кто небезосновательно считает, что принятие данной нормы позволит правоохранительным органам создавать лишь видимость эффективного контроля над наркоманией. Поставщики, сбытчики «зелья» при этом не пострадают, зато показатели эффективности борьбы с незаконным оборотом наркотиков резко улучшатся за счет привлечения к ответственности простых потребителей [121] См., например: Кадников Н.Г. Указ. соч. С. 109. .

Достаточно спорной представляется точка зрения и тех специалистов, которые усматривают пробел в отсутствии в УК нормы, предусматривающей ответственность за приобретение, хранение, перевозку, и переработку наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, если они совершены с целью сбыта [122] См., например: Голик Ю.В. и др. Самый гуманный УК в мире // Известия. 2004. 5 марта; Рарог А.И Роль науки в развитии уголовного права / Уголовное право: стратегия Развития в XXI веке. С. 5. . Представляется, что проблема несколько надумана. Такие деяния следует квалифицировать как приготовление к сбыту указанных веществ (ч. 1 ст. 30, ст. 228.1 УК). Да, конечно, наказание за эти деяния будет мягче, чем за непосредственный сбыт. Так ведь и общественная опасность приготовления меньше, чем оконченного преступления. Кроме того, не совсем логично привлекать к уголовной ответственности за отдельные действия, которые являются пусть и важным, но всего лишь этапом на пути к достижению намеченной цели (сбыту).

Есть попытки решать уголовно-правовыми методами и такое социальное явление, как проституция, причем предложения о ее криминализации исходят не только от граждан (это еще как-то можно понять), но и от профессионалов. Так, по данным Л. Симкина, за это предложение высказались 16 % опрошенных судей [123] См.: Советская юстиция. 1988. № 14. С. 7-8. .

А как следует оценить законопроект об установлении уголовной ответственности за пропаганду гомосексуализма? Создается ощущение, что в УК РФ относительно столь «высоко» общественно опасного деяния существует пробел, и оно является ненаказуемым.

Но можно ли рассматривать отсутствие в УК РФ указанных норм как пробел только на том основании, что те или иные субъекты, пусть даже и обладающие правом законодательной инициативы, ставят вопрос именно в такой плоскости? Представляется, что такой вывод был бы опрометчивым. Такие пробелы А.В. Наумов справедливо называет мнимыми [124] См.: Наумов А.В. Проблемы совершенствования Уголовного кодекса.. С. 48. .

К сожалению, противостоять настойчивым попыткам преодоления мнимых пробелов удается далеко не всегда. В результате УК пополняется нормами, которые ни криминологически, ни социально не обусловлены. Примером устранения подобного «пробела» является, по нашему мнению, установление в ст. 1451 УК РФ уголовной ответственности за невыплату заработной платы, пенсий, стипендий, пособий и т.д. Отсюда лишь шаг к возвращению статьи об уголовной ответственности за выпуск недоброкачественной продукции и т.п. Проблема невыплаты зарплаты, конечно, есть, но решать ее нужно экономическими методами, а не путем изобретения уголовно-правовых запретов. Этот же вывод в полной мере относится и к установлению уголовной ответственности за такое «псевдопреступление», как прекращение или ограничение подачи электрической энергии либо отключение от других источников жизнеобеспечения (ст. 215.1 УК). Давно пора признать, что избыточная криминализация приносит весьма значительный вред, хотя, возможно, он и не столь очевиден [125] Еще Ч. Беккариа обращал внимание на то, что «запрещать множество безразличных действий... значит создавать из этих действий новые преступления» (см.: Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях. М, 1939. С. 394). . Если избыточный уголовный закон применяется на практике, он искажает смысл и содержание действительной уголовной политики. В том случае, когда такой закон не применяется или почти не применяется на практике, он дискредитирует законодательство как форму выражения уголовной политики, ибо создает представление о его необязательности [126] Между прочим, экспертная комиссия при Комитете по законодательству Государственной Думы предупреждала, что ст. 1451 — норма популистско-конъюнктурная и обречена на «мертворожденность». . И, наконец, как верно отмечает С.Г. Келина, «социальная вредность избыточного уголовного законодательства состоит в том, что оно создает почву для выборочного его применения, для субъективизма, т.е. по существу, для произвола правоприменительных органов, явления, несовместимого с принципами правового государства» [127] Келина С.Г. Некоторые аспекты теории криминализации // Проблемы уголовной политики и уголовного права М., 1994. С. 49. .