Григорий Диков - Стандарты справедливого правосудия [международные и национальные практики]

Европейский суд по правам человека неоднократно рассматривал дела, касающиеся так называемой провокации преступления (entrapment или police incitement). В российской практике в зависимости от типа преступления подобная ситуация может определяться как проверочная закупка, контролируемая поставка или оперативный эксперимент, т.е. представляет собой результат оперативно-розыскной деятельности [308] См. Федеральный закон от 12 августа 1995 № 144-ФЗ (ред. от 26 декабря 2008 года) «Об оперативно-розыскной деятельности». . С точки зрения Европейского суда проблемы, связанные с использованием материалов такого рода, рассматриваются в контексте общего принципа справедливого судебного разбирательства, который закреплен в статье 6, § 1, Европейской конвенции.

Уже после первого дела против Российской Федерации, рассмотренного Судом по этой теме («Vanyan v. Russia», постановление от 15 декабря 2005 года), были внесены существенные изменения в российское законодательство и практику работы правоохранительных органов и судов [309] Несколько публикаций в российской научно-практической периодике и в Интернете были посвящены обзору этих изменений. Отметим следующие: Лаптев П.А., Федоров А.В. О необходимости совершенствования российского оперативно-розыскного законодательства с учетом постановления Европейского суда по правам человека по делу «Ваньян против Российской Федерации» // Наркоконтроль. 2006. № 4. С. 11—13; Анищик О.О. Оперативно-розыскное мероприятие «проверочная закупка»: решения Европейского суда по правам человека и российская правоприменительная практика : Материалы семинара «Оперативно-розыскное мероприятие «проверочная закупка» // Решения Европейского суда по правам человека и современная российская правоприменительная практика. Самара, 14 февраля 2009. См. также: http://2qt2b. livejournal.com/22333.html; http://2qt2b.livejournal.com/22333.html <���последнее посещение 15 ноября 2010 года>. .

В практике Суда накопилось значительное количество дел, в которых ставился вопрос о том, было ли преступление спровоцировано полицией или совершено при участии полицейских агентов (мы будем для простоты называть эту группу дел делами о провокации). Важный шаг на пути обобщения практики Суда по этому вопросу был сделан в постановлении Большой палаты по делу «Ramanauskas v. Lithuania» (постановление Большой палаты от 5 февраля 2008 года) Суд указал, что ряд международных документов (в том числе Конвенция Совета Европы о борьбе с коррупцией и с отмыванием средств, полученных преступным путем), направленных на борьбу со сложными преступлениями, особенно совершенными организованными группами, все более требуют от полиции применения таких инструментов следствия, как тайные сотрудники, информаторы, негласные мероприятия. Использование подобных средств само по себе не нарушает права на справедливое судебное разбирательство, однако их применение должно иметь четкие границы. В частности, в контексте борьбы с наркопреступностью и коррупцией Суд подтвердил, что при использовании негласных оперативных методов общественные интересы борьбы с преступностью не могут оправдать допустимость доказательств, полученных в результате полицейской провокации. В противном случае, по мнению Суда, право обвиняемого на справедливое судопроизводство будет скомпрометировано с самого начала.

В недавнем постановлении по делу «Bannikova v. Russia» (постановление от 4 ноября 2010 года) была сделана еще одна попытка обобщить и проанализировать существующую практику Суда. Из этого постановления следует четкое разделение на две линии рассуждения: материально-правовую и процедурную. В рамках первой Суд исследует, имела ли место провокация совершения преступления, в рамках второй определяет, был ли этот вопрос надлежащим образом изучен национальным судом. От ответа на каждый из этих вопросов зависит, будет ли признано нарушение статьи 6 в конкретном деле.

В практике Суда выработалось следующее определение провокации (иногда также именуемой подстрекательством): «Подстрекательство полицейскими [к совершению преступления] происходит тогда, когда полицейский... не ограничивается... [относительно] пассивными методами расследования преступления, но осуществляет такое воздействие на субъекта [расследования], которое подталкивает того к совершению правонарушения, которое иначе не было бы совершено, и это [подстрекательство] имеет цель... собрать доказательства [против данного субъекта] и начать его уголовное преследование» [310] § 38 постановления по делу «Teixeira de Castro v. Portugal» от 9 июня 1998 года, § 55 постановления по делу «Ramanauskas v. Lithuania» от 5 февраля 2008 года. Впервые вопрос о доказательствах, полученных путем провокации, был подробно рассмотрен Европейским судом в деле «Teixeira de Castro v. Portugal». .

Действующая редакция закона «Об оперативно-розыскной деятельности в РФ» в статье 5 прямо запрещает компетентным органам «подстрекать, склонять, побуждать в прямой или косвенной форме к совершению противоправных действий (провокация)». Эта формулировка была добавлена в закон в 2007 году, и явилась, видимо, одним из последствий постановления по делу «Vanyan v. Russia» (постановление от 15 декабря 2005 года). В то же время исследователи справедливо указывают на отсутствие в законе определений «оперативно-розыскное мероприятие» и «проверочная закупка», отсутствие перечисления категорий преступлений, по которым могут проводиться некоторые оперативные мероприятия, например проверочная закупка, а также на то, что использование таких мероприятий не ограничивается случаями, когда иными мерами изобличение преступника невозможно, а основания для проведения оперативно-розыскного мероприятия с достаточной ясностью не указаны [311] Cм. статьи O.O. Анищика, П.А. Лаптева и А.В. Федорова, указанные выше. .

Исследуя постановления Суда, трудно определить, как он отвечает на вопрос, было бы совершено преступление без вмешательства полицейских или нет, так как судья в подобном деле вынужден оперировать сослагательным наклонением. Тем не менее можно выделить несколько признаков, по которым можно отличить провокацию от обычного (и допустимого с точки зрения Конвенции) оперативного эксперимента.

Если преступление планировалась или начало осуществляться до того, как к нему подключились полицейские агенты, то это не провокация.