Григорий Диков - Стандарты справедливого правосудия [международные и национальные практики]

Отметим, что в деле «Salduz» заявитель дал некоторые признательные показания, которые позже были использованы против него. Возникает вопрос, будет ли подход ЕСПЧ к делу «Salduz» применим в тех случаях, когда (1) заявитель воспользовался своим правом не давать показания и молчал и (2) его молчание не было и не могло быть истолковано против него (как в деле «John Murray», о котором мы говорили выше)?

Чтобы ответить на этот вопрос, рассмотрим дело «Dayanan v. Turkey» (постановление от 13 октября 2009 года). Заявителя арестовали по подозрению в принадлежности к запрещенной организации. Перед допросом ему разъяснили его право сохранять молчание, а также право иметь адвоката; однако в связи с тем, что обвинения против него подлежали рассмотрению в суде безопасности, адвокат ему предоставлен не был, а появился только на более поздней стадии расследования. Заявитель не дал никаких показаний. Тем не менее его осудили. В приговоре турецкий суд основал свои выводы на показаниях других членов запрещенной организации, из которых следовало, что заявитель был координатором ее местной ячейки, а также на документах и аудиозаписях, найденных в квартире заявителя.

Европейский суд в этом деле пришел к выводу о нарушении статьи 6, § 1 и 3, Конвенции, по следующим основаниям. Во-первых, Суд отметил в § 31—32 постановления по данному делу, что право на встречу с адвокатом возникает у заявителя сразу же после ареста, а не до первого допроса. Иными словами, оно возникает у задержанного вне зависимости от того, допрашивают его или нет. Европейский суд перечислил, для чего в такой ситуации нужен адвокат: для обсуждения дела, подготовки к допросу, поиска доказательств, а также для проверки условий содержания и просто для поддержки подозреваемого. У заявителя не было никакой возможности пользоваться услугами адвоката в силу исключения дел, подсудных судам безопасности, из общего режима.

В этом деле Европейский суд не стал вообще останавливаться на вопросе об использовании показаний в последующем судебном процессе. Сам факт отсутствия адвоката в силу прямого указания закона, предусматривающего особый порядок допросов по определенной категории дел, был оценен Судом как нарушающий статью 6, § 1 и 3. При этом, по мнению Суда, адвокат был нужен не только и не столько для того, чтобы разъяснить обвиняемому его право сохранять молчание (этим правом заявитель воспользовался), а вообще для подготовки будущей защиты и, возможно, для целей, лежащих вне плоскости собственно уголовного процесса. Если в деле «Salduz» Суд сделал несколько оговорок и связал, хотя бы и не напрямую, факт отсутствия адвоката с последующим развитием процесса, то в деле «Dayanan» это сделано не было. Право на адвоката в результате такой позиции Суда стало почти абсолютным (во всяком случае, в тех ситуациях, когда национальное право недостаточно гибко и в принципе не допускает участия адвоката на ранних стадиях следствия по каким-то категориям дел).

Интересно наблюдать, как реагируют страны Европы на изменение подхода Суда к вопросу о присутствии адвоката на ранних этапах следствия. Рассмотрим пример Франции. После принятия Судом решения по делу «Salduz» французский Конституционный совет и несколько позже Кассационный суд (высшая инстанция по уголовным делам) приняли несколько постановлений, в которых разъяснили, как французская практика задержания полицией соотносится с требованиями статьи 6 Конвенции [304] См.: http://www.courdecassation.fr/jurisprudence_2/chambre_criminelle_578/arrets_ rendus_17837.html; http://www.conseil-constitutionnel.fr/conseil-constitutionnel/ francais/les-decisions/acces-par-date/decisions-depuis-1959/2010/2010-14/22-qpc/ decision-n-2010-14-22-qpc-du-30-juillet-2010.48931.html . В существовавшей в 2010 году редакции французского уголовного закона лицу, задержанному полицией в рамках garde à vue [305] Garde à vue — кратковременный арест, предшествующий помещению в предварительное заключение и обычно длящийся от нескольких часов до двух суток. , адвокат не предоставлялся. Вместе с тем задержанному сообщалось о его праве попросить о встрече с адвокатом. Если задержанный обращался с такой просьбой, ему предоставлялось раз в сутки 30-минутное свидание с адвокатом по выбору или по назначению. В течение двух суток адвокат не вправе был сообщать кому-либо о содержании его беседы с подозреваемым. По ряду тяжких составов (в основном совершенных организованной группой) подозреваемому свидание с адвокатом предоставлялось только по истечении двух или трех суток. Вместе с тем адвокат в течение этого времени не присутствовал на допросе подозреваемого и не имел доступа к материалам дела. Кроме того, подозреваемому не сообщалось о его праве хранить молчание. Иначе говоря, полиция могла начать допрос подозреваемого, не дожидаясь, пока он поговорит с адвокатом. Наконец, до 2004 года подозреваемый давал показания под присягой, т.е. обязуясь говорить правду (позже это правило было изменено).

Французский Конституционный совет проанализировал не только нормы закона, но и практическое применение garde à vue. В последние годы этот институт стал очень важным орудием следственной работы, количество таких задержаний постоянно растет. Доказательства, добытые в первые часы garde à vue, в особенности признательные показания, становятся основной доказательственной базой во многих делах, увеличивается количество полицейских чиновников, которые могут санкционировать такого рода задержания, и т.п. Конституционный совет заключил, что есть риск злоупотребления этой формой лишения свободы, а кроме того, отметил несоответствие положений законодательства о garde à vue ряду конституционных положений и обязал законодателя изменить французский УПК начиная с 1 июля 2011 года. Но, поскольку решения французского Конституционного совета не имеют прямой юридической силы — они обращены к законодателю, а не к правоприменителю, — в течение всего 2010 и половины 2011 года полиция продолжала действовать по-старому, как ей предписывал закон.

Решение Конституционного совета Франции было вынесено 30 июля 2010 года. А уже через несколько месяцев по очень близкой проблеме высказался Европейский суд по правам человека, на этот раз в деле против Франции, «Brusco v. France» (постановление от 14 октября 2010 года).

В этом деле заявителя подозревали в том, что он заказал убийство мужа своей любовницы. Его арестовали, и на первом допросе он признался, что действительно поручил своим знакомым «попугать» соперника. Через несколько часов его посетил адвокат, и заявитель, посоветовавшись с ним, решил отказаться от данных ранее показаний, потребовав исключить их из дела. Надо отметить, что в этом деле заявителя, формально говоря, не арестовывали как «подозреваемого», скорее как свидетеля, и он давал показания под присягой. Правительство утверждало, что не каждый допрашиваемый полицией является подозреваемым (со всеми вытекающими последствиями).