Григорий Диков - Стандарты справедливого правосудия [международные и национальные практики]

Европейский суд, проанализировав обстоятельства ареста заявителя, пришел к выводу, что заявителя задержали и допрашивали именно в качестве подозреваемого, а не свидетеля. С этой точки зрения его обязанность давать показания под присягой может рассматриваться как форма давления на него. Кроме того, заявитель получил доступ к адвокату только по истечении 20 часов после ареста и после того, как он уже был допрошен. Суд пришел к выводу о нарушении статьи 6, § 1 и 3 (с), Конвенции.

Чуть позже эту же проблему рассмотрел Кассационный суд. Он также, вслед за Конституционным советом, признал действующее законодательство не соответствующим ни Конституции, ни статье 6 Европейской конвенции. Вместе с тем в отсутствие законодательных изменений (т.е. до 1 июля 2011 года) Кассационный суд отказался признавать незаконными протоколы следственных действий, совершенных с подозреваемыми в период garde à vue и без адвоката. Таким образом, французские власти выразили готовность поменять свое законодательство, но отложили изменения примерно на год, чтобы дать законодателю время сформулировать новые правила.

Европейский суд изучает опрос об отказе от права как один из важнейших в контексте статьи 6, § 3 (с). Представляется, что добровольный и информированный отказ от права на адвоката должен в любом случае исключать дальнейшее рассмотрение дела по статье 6, § 1 и 3 (с), даже если это было ошибкой обвиняемого и привело к отрицательным для него последствиям. Возникает, однако, вопрос, что считать «добровольным» отказом. Будет ли отказ, заявленный лицом, не понимающим сути обвинений, добровольным? Можно ли считать добровольным отказ, заявленный несовершеннолетним или лицом, страдающим каким-то заболеванием?

В деле «Yaremenko v. Ukraine» (постановление от 12 июня 2008 года) Европейский суд нашел нарушение статьи 6 в связи с отсутствием адвоката на первом допросе заявителя. Это дело интересно тем, что отражает вполне типичную и для российских жалоб ситуацию с подозреваемым, постоянно меняющим свои показания и позицию по делу. Как и во многих российских делах, здесь также присутствовали утверждения заявителя о том, что на первых допросах он был избит.

Заявителя в этом деле подозревали в убийстве таксиста, но сначала предъявили обвинение в причинении тяжких телесных повреждений, повлекших за собой смерть. При таком обвинении обязательного присутствия адвоката не требовалось. Заявитель дал подписку, в которой отказался от адвоката, и был допрошен. Он дал признательные показания. Одновременно был арестован предполагаемый соучастник убийства, некто С. Он тоже дал признательные показания, идентичные показаниям заявителя.

На следующем допросе, уже в присутствии адвоката, заявитель отказался от первоначального признания. Некоторое время спустя заявитель в письменной форме отказался от услуг своего адвоката. Заявитель написал, что адвокат заставил его отказаться от своих первоначальных (признательных) показаний. Следователь, основываясь на этом заявлении обвиняемого, удалил адвоката из дела. Во время последующих следственных действий заявитель подтвердил признательные показания, однако позже стал утверждать, что в действительности он отказался от услуг адвоката под давлением следователя, и попросил следователя снова допустить этого адвоката к своей защите. Спустя какое-то время выбранный заявителем адвокат был снова допущен к участию в деле. На последующих стадиях и на судебном разбирательстве заявитель не признавал свою вину, С. также отказался от признательных показаний.

В этом деле заявитель жаловался и на то, что во время первых допросов его избивали. Суд не смог найти убедительных доказательств избиений; как это часто бывает, заявитель не пожаловался вовремя, и на момент очередного медицинского обследования никаких следов побоев на нем обнаружено не было. Вместе с тем Европейский суд отметил, что само процессуальное поведение заявителя (его признательные показания и двукратный отказ от адвоката) вызывает подозрение. Кроме того, процедура расследования по жалобе заявителя на избиения была дефектной. В результате Суд установил, что процедурное обязательство государства по статье 3 Конвенции (а именно обязательство провести эффективное расследование) не было выполнено.

Европейский суд в этом деле нашел нарушение статьи 6, § 3 (с), т.е. той самой статьи, в которой говорится о правовой помощи. Следует обратить внимание на то обстоятельство, что адвокат у заявителя был в течение почти всего процесса, за исключением двух эпизодов.

Самыми интересными представляются выводы Суда по статье 6, § 1, Конвенции. Суд нашел нарушение на том основании, что признательные показания заявителя, данные в отсутствие адвоката, были допущены как одно из основных доказательств. Одно, но не единственное. Украинские суды также опирались на досудебные показания С., идентичные досудебным показаниям заявителя. Для украинских судов их идентичность была подтверждением их подлинности. Европейский суд посмотрел на это с прямо противоположной стороны: идентичность показаний С. и заявителя должна была вызывать подозрения.

В этом деле Суд никак не рассмотрел напрямую вопрос об отказе от права, хотя заявитель многократно и в письменной форме подтверждал, что адвокат ему не нужен. Должно быть, главным аргументом для Суда здесь был тот факт, что первоначальное обвинение было сформулировано заведомо неправильно, чтобы лишить заявителя права на обязательное присутствие адвоката. Таким образом, существовало сильное подозрение в том, что власти действовали недобросовестно. Более того, вся ситуация с постоянными отказами заявителя от адвоката вкупе с его утверждениями о применении к нему силы выглядела подозрительно. Следует отметить, что Европейский суд в этом деле отклонил жалобу заявителя на то, что его били. Вместе с тем Суд установил нарушение процедурных гарантий по статье 3. Видимо, этого оказалось достаточно для того, чтобы признать недействительным многократный отказ от права, выраженный к тому же в прямой форме и письменно.

Дело «Yaremenko» полезно сравнить с другим украинским делом, «Leonid Lazarenko v. Ukraine» (постановление от 28 октября 2010 года), в котором Суд также нашел нарушение статьи 6, § 1 и 3 (с). В деле «Lazarenko» Суд вообще не исследовал вопрос об избиениях во время первых допросов. Вместе с тем, как и в деле «Yaremenko», правоохранительные органы специально смягчили формулировку первоначального обвинения, чтобы избежать обязательного присутствия адвоката. Как нам представляется, это стало главным аргументом для того, чтобы не принять отказ от права, заявленный подсудимым в письменной форме во время допроса.