Григорий Диков - Стандарты справедливого правосудия [международные и национальные практики]

Судья решил, что указанные источники (протоколы допросов М. и других лиц о том, что им сказал М.) являются «показаниями со слов», и не стал исследовать их перед присяжными. Заметим, что с помощью показаний 2 и 3 подсудимый старался доказать не правдивость того, о чем говорил М. (что труп мальчика действительно находится на игровой площадке, что он поссорился с родителями и убежал из дому перед своей гибелью и т.д.), а только тот факт, что М. это говорил и, следовательно, имел какие-то сведения о мальчике, которые еще не были на тот момент известны публике и даже полиции. Такого рода доказательства по английскому праву не считаются доказательствами «со слов». В ходе дальнейшего разбирательства дела британская палата лордов все-таки признала, что последнее доказательство могло быть допущено, но не имело доказательственной ценности, и поэтому судья мог отказаться предъявлять эти доказательства присяжным.

Заявитель в своей жалобе в Страсбург утверждал, что внутренние суды неправильно интерпретировали правила о доказательствах «со слов» и должны были допустить их к рассмотрению. Кроме того, заявитель утверждал, что, допуская показания самого обвиняемого, данные на предварительном следствии, и отказываясь допускать такие же показания, данные третьим лицом (свидетелем, который, по мнению стороны обвинения, не причастен к преступлению), английское право ставит обвиняемого в неблагоприятное по отношению к стороне обвинения положение.

Европейская комиссия, рассматривая это дело, прежде всего отметила, что как таковое правило недопустимости доказательств «со слов» является разумным, поскольку отдает предпочтение устным показаниям свидетеля, которые являются «лучшим доказательством» по отношению к его же письменным показаниям, так как суд имеет возможность воспринимать эти показания непосредственно и, следовательно, составить себе представление об их правдивости или ложности. Следовательно, общее правило об исключении такого рода доказательств не является несправедливым. Что касается разного подхода к допуску письменных показаний обвиняемого и свидетелей, то, по мнению Комиссии, принцип процессуального равенства здесь не нарушался, так как у заявителя была возможность ознакомиться с письменными показаниями свидетеля, данными на следствии, и допросить его на суде лично, однако заявитель этой возможностью не воспользовался. Наконец, заявитель мог обсудить применение правил о доказательствах «со слов» в своем деле и обжаловать не устраивающее его решение суда. Короче, вопрос о допустимости тех или иных доказательств был подробно обсужден в национальных инстанциях. Комиссия решила, что жалоба заявителя в этом деле на нарушение статьи 6, § 3 (d), является необоснованной.

Из этого дела (хотя оно весьма старое и вынесено Комиссией, а не Судом) можно заключить, что у национальных судов сохраняется очень широкая свобода усмотрения в исключении доказательств, на приобщении которых настаивает сторона защиты.

Интересное развитие получило дело «Blastland» в практике нового Суда. В 2005 году было рассмотрено дело «Thomas v. the United Kingdom» (постановление от 10 мая 2005 года), которое касалось примерно такой же ситуации: один из свидетелей, первичные письменные показания которого противоречили версии обвинения, запутался в своих показаниях на суде. В английском праве позволяется в некоторых случаях зачитать этому свидетелю его письменные показания, чтобы «освежить» его память. Однако английский суд запретил это делать, сославшись на запрет показаний «со слов». Вышестоящий суд разрешил зачитать свидетелю его показания, но к моменту пересмотра дела свидетель уже полностью забыл события, о которых его спрашивали, и не смог дать никаких показаний. Заявитель в этом деле утверждал, что применение правила о запрете показаний «со слов» привело к тому, что очень важные для его защиты показания были, по сути, «утеряны».

Европейский суд признал эту жалобу явно необоснованной. При этом Суд отметил, со ссылкой на решение Комиссии в деле «Blastland», что «статья 6 § 1 и 3 (d) Конвенции содержит презумпцию против использования доказательств “со слов” против обвиняемого». В толковании статьи 6, § 3 (d), скорее всего, Суд будет балансировать между признанием, с одной стороны, того, что приговор может быть основан на доказательствах «со слов» или на «производных» доказательствах (например, на письменных протоколах допросов свидетелей), а с другой — необходимости исследовать доказательства (в той степени, в какой это возможно) непосредственно в судебном процессе.

Возможность для защиты оспорить отказ суда в приобщении «оправдательных» показаний появляется в тех случаях, когда судья не применяет такие же жесткие правила к «обвинительным» показаниям, представленным стороной обвинения, т.е. когда возникает проблема процессуального неравенства. Примером тому может служить дело «Mirilashvili v. Russia» (постановление от 11 декабря 2008 года), в котором, среди прочих доказательств вины подсудимого, прокуратура ссылалась на протоколы допросов нескольких свидетелей. Эти свидетели уехали из страны до начала судебного разбирательства, и возможности у обвиняемого допросить их (хотя бы и на очной ставке) не было, так как они отказались приехать в Россию. В ходе процесса адвокаты заявителя смогли съездить в Грузию и опросить этих свидетелей. Все они отозвали или существенно уточнили свои первоначальные показания. Письменные записи разговоров адвокатов со свидетелями были представлены в суд. Таким образом, перед российским судом в этом деле лежали два набора «производных» доказательств: письменные показания, собранные прокуратурой на следствии без участии защиты, и письменные показания, собранные защитой во время суда, без участия прокуратуры [349] В российском праве такого рода материалы рассматриваются не как «доказательства» в строгом смысле этого слова, а скорее как «вспомогательные материалы», с помощью которых защита может вырабатывать свою тактику или убеждать обвинение и суд в том, что следует получить какие-то доказательства «процессуальным» способом (см., например: Кореневский Ю.В., Падва Г.П. Участие защитника в доказывании. С. 73. . Российский суд отказался даже формально рассматривать письменные показания, собранные адвокатами заявителя, — на том основании, что они были получены вне процедуры, предусмотренной законом. Европейский суд отметил, что такого рода материалы, несомненно, были относимы к делу и, возможно, достаточно важны, так как речь шла о письменных заявлениях ключевых свидетелей по делу. Относимость не была единственным аргументом в рассуждениях Суда, который, по нашему мнению, в этом деле в большей степени был озабочен тем, что сами эти свидетели не были допрошены лично в суде. Тем не менее отказ принять от защиты доказательства примерно такого же качества, как и доказательства, предоставленные прокуратурой (записи показаний), был особо отмечен Судом как фактор, приведший к признанию нарушения прав защиты по статье 6 Конвенции.