Григорий Диков - Стандарты справедливого правосудия [международные и национальные практики]

Еще большее опасение вызывает толкование, данное Верховным Судом относительно того круга обвиняемых, по делам которых может быть проведено заочное рассмотрение. В этот круг попадают как лица, которые находятся за пределами РФ, уклоняются от явки в суд и не были привлечены к уголовной ответственности на территории другой страны, так и те, кто находится на территории РФ, уклоняются от явки в суд или их место нахождения неизвестно. Можно согласиться с мнением автора, что при таком понимании не учитывается необходимость установления в действиях лица волевого признака, свидетельствующего о его намерении уклониться от явки. Чтобы рассматривать дело в порядке заочного производства, необходимо установить, что подсудимому не только известно о рассмотрении его дела, но и, более того, он умышленно отказывается явиться в судебное заседание, т.е. уклоняется от явки в суд. Если же это не установлено, а подсудимый находится временно за территорией РФ (например, пребывает за границей в командировке или отпуске), то заочное рассмотрение дела представляет собой бесспорное нарушение его права на защиту, так же как и рассмотрение уголовного дела в заочном порядке в отношении любого обвиняемого, который находится на территории России (в том числе уклоняющегося от явки) или место нахождения которого не установлено.

Пока в практике Европейского суда отсутствует постановление о заочном рассмотрении дел, но чрезмерно широкие формулировки применительно к такому исключительному (экстраординарному) порядку, как заочное рассмотрение, провоцирующие частое применение последнего без достаточных к тому оснований, позволяют думать, что появление соответствующей юриспруденции Суда с негативным отношением к этому ограничению гласности является лишь делом времени.

Обязательность личного участия стороны или обвиняемого в судебном слушании в вышестоящих инстанциях при пересмотре дела ставится в зависимость при рассмотрении жалоб Судом от того, разрешаются ли этой инстанцией вопросы факта или только вопросы права, и насколько характер слушаний требует личного присутствия. Так, Суд подчеркивает, что статья 6 (1) предусматривает личное присутствие при рассмотрении апелляции вместе с адвокатом и самого обвиняемого, чтобы иметь возможность оценить его поведенческие особенности и душевное состояние в связи с совершением преступления, в том числе в момент его совершения, а также мотивы его действий, если оценки такого рода играют важную роль и их результат может иметь для обвиняемого значительные неблагоприятные последствия (постановление по делу «Ekbatani v. Sweden», № 10563/83, от 26 мая 1988 года). В тех же ситуациях, когда пересмотр дела предполагает только рассмотрение вопросов права, личное присутствие стороны требуется лишь в том случае, если предполагается, что суд высшей инстанции может отменить приговор или решение или внести в них существенные дополнения — в ущерб интересам обвиняемого или стороны по гражданскому делу (постановление по делу «Kremzow v. Austria», № 12350/86, от 21 сентября 1993 года). Кроме того, участие в судебном заседании в вышестоящих инстанциях рассматривается как обязательное, когда разбирательство дела в первой инстанции проходило без участия заявителя и ситуация может быть исправлена на стадии пересмотра при условии, что вышестоящая судебная инстанция обладает полномочиями вынесения постановлений и по вопросам права, и по вопросам факта (постановление по делу «Axen v. Germany», № 8273/78, от 8 декабря 1983 года).

Из российских дел, где рассматривался этот аспект, можно назвать постановление по делу «Vanyan v. Russia», № 53203/99, от 15 декабря 2005 года, хотя это постановление более известно в связи с вопросами провокации. Так, в тот момент, когда жалоба была коммуницирована Судом (передана для представления ответа государственным органам России), по протесту прокурора дело было пересмотрено в надзорном порядке и в результате этого деяние заявителя было переквалифицировано на менее тяжкое. Тем не менее Европейский суд признал нарушение общих начал справедливости в совокупности с правом на защиту, поскольку ни заявитель, ни его защитник не были поставлены в известность о судебном разбирательстве в надзорной инстанции и не имели возможности представить свои аргументы ни по вопросу факта, ни по вопросу права, хотя потенциально возможно было и то и другое.

Вторая составляющая гарантии принципа открытого (в присутствии публики) судебного заседания ориентирована на защиту участников процесса от рассмотрения дел в отсутствие общественного контроля — открытость обеспечивает достижение целей справедливого правосудия, как это закреплено статьей 6 (1) Конвенции, поскольку делает отправление правосудия прилюдным и явным. Хотя открытость судебного процесса может быть ограничена, что следует прямо из текста статьи 6 (1), например для обеспечения безопасности или частной жизни свидетелей и для обеспечения свободного обмена сведениями в интересах правосудия.

Право на публичные слушания может быть ограничено лишь при абсолютной необходимости, с применением требования соразмерности средств, направленных на исключение присутствия публики, защищаемым интересам правосудия как такового, другим общественным интересам и личным интересам участников процесса. Так, допустимые основания для ограничения доступа публики могут быть обусловлены такими особенностями судебного слушания, как необходимость исследования частной жизни пациентов врача и потребности охраны профессиональной врачебной тайны (постановление по делу «Diennet v. France», № 18160/91, от 26 сентября 1995 года), или могут быть связаны с определением местожительства ребенка (постановление по делу «B. and P. v. the United Kingdom», № 36337/97 и 35974/97, от 24 апреля 2001 года). Признается допустимым проведение судебных слушаний без публики на территориях тюрем. Но в случае рассмотрения именно уголовного обвинения, а не обвинения в дисциплинарном проступке администрация пенитенциарного учреждения обязана сделать все возможное для информирования публики о процессе (постановление по делу «Riepan v Austria», № 35115/97, от 14 ноября 2000 года).

Открытость судебного заседания была одним из тех аспектов, которые рассматривались Судом и позволили ему признать нарушение Конвенции в уже упоминавшемся постановлении по делу Загородникова. Так, в ходе судебного разбирательства дела в национальной судебной системе в зал судебного заседания допускались только те кредиторы, которые представили в качестве участников процесса свои письменные возражения, а доступ для публики или даже тех кредиторов, которые не подали своевременно свои возражения или вовремя не получили повестки, был запрещен. По мнению государства-ответчика, ограничения были вызваны интересами обеспечения общественного порядка и рассмотрения дела в разумные сроки: дело затрагивало интересы 188 900 человек, их было технически невозможно вызвать в суд; были вызваны более 220 человек — возражавшие против мирового соглашения вкладчики, представители объединения вкладчиков и представители банка; те из них, кто хотел присутствовать, могли получить разрешение в канцелярии суда. ЕСПЧ счел в данном деле, что доступ в зал суда в течение четырех дней процесса, как и доступ публики в апелляционной и кассационной инстанциях, был ограничен. При этом он принял во внимание и то обстоятельство, что никто не оспаривал разрешение присутствовать в зале только тем кредиторам, которые подали свои письменные возражения. Но остальные, в том числе и те кредиторы, которые не подали письменных возражений, и те, кто не получил повестки, не могли присутствовать в зале. Это было оценено Судом негативно также в связи с тем, что власти не продемонстрировали, каким именно образом администрация суда обеспечивала возможность посетителям присутствовать в зале суда. Несмотря на то что дело касалось тысяч человек, не было никаких оснований полагать, что публика может нарушить порядок в зале суда. Более того, никто не ходатайствовал о том, чтобы заседание проводилось в закрытом режиме. В связи с такими обстоятельствами рассмотрение дела не было признано соответствующим требованию определения прав и обязанностей каждого в открытом судебном разбирательстве, и Суд констатировал тем самым нарушение принципа справедливого судебного разбирательства.