Григорий Диков - Стандарты справедливого правосудия [международные и национальные практики]

Право обвиняемого не давать показания рассматривается в разделе, посвященном допустимости доказательств.

Обвинение (или сторона обвинения) — этот термин употребляется применительно ко всем органам уголовного преследования, как следственным, так и поддерживающим обвинение в суде. Иногда в этом же смысле употребляется термин «полиция» или «правоохранительные органы».

См.: Trechsel S. The human rights in Criminal Proceedings. Oxford : Oxford University Press, 2005. Р. 154—155.

Нет преступления без вины (лат).

Нет преступления без закона (лат.).

Познышев С.В. Элементарный учебник уголовного процесса. М. : Изд. Лемана, 1913.С. 50.

Там же. С. 182.

См.: Lilly G. C. Principles of Evidence. Thomson and West, 2006. Р. 392.

Разница между уголовным и гражданским стандартами существенная. Наверное, соотношение этих двух стандартов можно (хотя и очень условно) сравнить с двумя типами избирательных систем: в первой победитель определяется по абсолютному большинству голосов всех зарегистрированных избирателей, а во второй победитель должен лишь получить относительное большинство голосов избирателей, явившихся на избирательный участок. Обе системы имеют право на существование, но первая значительно надежнее, чем вторая, отражает общественные предпочтения. Вместе с тем по практическим соображениям ее применение может быть нецелесообразно в каких-то условиях (например, при высоком абсентеизме избирателей).

Эта ситуация, например, возникла в известном американском процессе по делу O. J. Simpson, репортажи о котором были в российских средствах массовой информации.

См.: Trechsel S. The human rights in Criminal Proceedings. Oxford : Oxford University Press, 2005. Р. 156.

Есть некоторые основания ставить в таких делах знак равенства между применимостью и нарушением. Если в результате гражданско-правового по сути процесса делается вывод о совершении уголовно-правового преступления (применимость), неизбежно нарушение каких-то прав ответчика как «обвиняемого» (так как в статусе ответчика у него не будет, хотя бы формально, таких же прав, как если бы он был обвиняемым). В то же время, на наш взгляд, автоматизма здесь нет, так как гражданский процесс может, в принципе, соответствовать требованиям уголовного, хотя бы по факту.

Naismith S. “Conviction in disguise”: the presumption of innocence outwith the context of a criminal trial // Human Rights and UK Practice. 2003. Vol. 4. Issue 1. Р. 11.

Очень интересное заявление, особенно в свете того, что таким образом государство может разорить неудобного гражданина, предъявляя ему множество необоснованных обвинений и прекращая потом дела.

См.: Naismith S. Op. cit. Р. 5.

http://www2.ohchr.org/english/law/ccpr.htm

См.: Практика применения УПК РФ. С. 365.

См.: Комментарий к УПК РФ / под ред. Д.Н. Козака и Е.Б. Мизулиной. М. : Юрист, 2002. С. 504—505.

См.: Практика применения УПК РФ. С. 260.

Утверждена Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 10 декабря 1984 года (резолюция 39/46).

См.: http://www2.ohchr.org/english/law/cat.htm.

Интересно, что, хотя доказательства, полученные под пыткой, не могут использоваться для доказывания вины подсудимого, в практике некоторых стран не исключена возможность их использования в других процедурах — например, когда решается вопрос о высылке заявителя из страны, или его помещении под стражу, или когда судья решает, следует ли давать ордер на обыск (см.: Grief N. The exclusion of foreign torture evidence: a qualified victory for the rule of law // European Human Rights Law Review. 2006. N 2. Р. 200 et seq., со ссылкой на мнение судьи Лорда Бинхама в деле «A. v Secretary of State for the Home Department» (No. 2), 2005. В этом же деле другой судья, Лорд Николс, остроумно заметил, что если в результате пытки полиция узнает о месте, где заложена бомба, то будет глупо ее не обезвредить, даже при том, что это знание получено в результате применения незаконных методов. Иначе говоря, следует различать использование информации, полученной под пыткой в уголовной процедуре при доказывании виновности, и использование этой информации в других контекстах (см. полный текст решения: http://www. publications.parliament.uk/pa/ld200506/ldjudgmt/jd051208/aand-1.htm). Впрочем, эти правила не применяются в контексте уголовного процесса, в котором всякое использование доказательств, полученных в результате пытки (даже пытки в другом государстве), является совершенно неприемлемым.

В этой связи интересно сравнить положения Европейской конвенции и требования восьмой поправки к Конституции США, которая запрещает «необычные и жестокие наказания». Формулировка «необычные» явно указывает на необходимость анализировать каждое наказание в его историческом контексте. То, что необычно сейчас, было обычным делом 200 лет назад — наказание розгами, например. Европейский суд смотрит на понятие «пытки, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение» похожим образом, оценивая их в историческом контексте.

Пытка просто из мести, из садистских побуждений или с целью вымогательства тоже пытка, но она не будет нас интересовать постольку, поскольку не создает «обвинительного материала» против обвиняемого.

UN Doc. A/56/156.

Цит. по: Grief N. Op. cit.

В противоположность общему принципу affirmati non neganti incumbitprobatio, который предполагает, что лицо, ссылающееся на нарушение своих прав, в частности на нарушение процедуры расследования, должно доказать свои утверждения. Лицо, получившее увечье в обычных обстоятельствах, на улице например, должно будет доказать (предположим, для взыскания ущерба с причинителя вреда), при каких обстоятельствах этот вред был причинен, и убедительно продемонстрировать его противоправность. В случае увечий, полученных в местах лишения свободы, однако, от лица, утверждающего, что увечья причинены противоправно, не требуется доказывать эту противоправность по тому же высокому стандарту доказывания — достаточно продемонстрировать некоторые внешние обстоятельства (prima facie evidence), свидетельствующие о том, что заявитель рассказывает правду и на него действительно оказывалось физическое воздействие.

Процедура предварительного рассмотрения вопроса о допустимости доказательств и иных процессуальных вопросов, которая ведется без участия присяжных.

Суд не стал квалифицировать это обращение с обвиняемым как «пытку» (наиболее жестокий вид «дурного обращения» по статье 3).

Тест — метод анализа, которым пользуется национальный или Европейский суд в своих рассуждениях. Тесты чаще всего состоят из последовательного ряда вопросов, на которые Суд отвечает, чтобы прийти к конечному выводу. Иногда эти тесты являются нестрогими (в том смысле, что ответ на предыдущий вопрос необязательно исключает последующий анализ других аспектов дела).