Григорий Диков - Стандарты справедливого правосудия [международные и национальные практики]

Прецедентное право Европейского суда [209] В прецедентное право Суда можно включать также право Европейской комиссии по правам человека — органа, ликвидированного в 1998 году путем слияния с Судом. Практика Комиссии принимается во внимание Судом при разрешении дел наряду с его собственным прецедентным правом. вместе с тем не предполагает полной унификации процессуального законодательства. Страны — участницы Европейской конвенции продолжают регулировать большинство вопросов в этой сфере вполне самостоятельно. Европейский суд вмешивается лишь в исключительных случаях, когда решение, предложенное национальной системой, противоречит базовым критериям «справедливого правосудия», общим для всех европейских стран.

Из всех вопросов, возникающих при анализе справедливости судопроизводства, можно выделить один, в котором менее всего проявляется европейское единство, — это вопрос о доказательствах. По общему правилу Европейский суд не диктует национальным судам, как следует добывать и использовать доказательства. Эти вопросы отданы на откуп национальным правовым системам. Вместе с тем вопрос о доказательствах возникает практически в каждой жалобе, поданной по статье 6 Конвенции и объем практики Суда в сфере «доказательственного права» растет. Именно поэтому представляется, что российскому читателю была бы полезна информация о подходах Европейского суда к использованию доказательств в процедурах уголовного преследования.

Статья 6 Конвенции состоит из трех частей, каждая из которых, в свою очередь, содержит набор отдельных гарантий, таких как состязательность, процессуальное равноправие сторон [210] Иногда в российской литературе встречается не вполне удачный буквальный перевод этого термина с английского — используется выражение «равенство рук» или даже «равенство оружия». Представляется, что более нейтральным и точным термином является «процессуальное равенство сторон». , право на правовую помощь, презумпция невиновности и т.д.

Однако Европейский суд редко рассматривает эти гарантии по отдельности. Чаще статья 6 Конвенции применяется как единое целое. Так, гарантии, содержащиеся в третьем параграфе этой статьи и применимые исключительно к уголовному процессу, являются, по сути, частными проявлениями принципа справедливости правосудия, закрепленного в первом параграфе (см. постановление по делу «Van Mechelen and Others v. the Netherlands» от 23 апреля 1997 года [211] Полный текст решений, о которых идет речь в данной главе, можно найти по адресу: www.echr.coe.int/hudoc ). Например, принцип «справедливого правосудия» включает в себя условие «состязательности» судопроизводства, которое, в свою очередь, подразумевает (в числе прочих прав) право на допрос свидетеля обвинения (статья 6, § 3 (d). Из того же принципа справедливости, содержащегося в первом параграфе статьи 6, выводится и требование процессуального равенства сторон, и, вслед за ним, право защиты исследовать показания свидетелей на тех же условиях, на которых это делает сторона обвинения. В результате такого комплексного подхода многие дела анализируются сразу с точки зрения двух или даже нескольких положений статьи 6. Поэтому предлагаемый нами анализ построен не на последовательном разборе отдельных частей статьи 6, а на анализе «смысловых блоков», которые можно выделить в толковании Судом положений этой статьи [212] При этом данный автором главы разбор решений ЕСПЧ, выражающий его позицию по поводу значения и толкования этих решений, не может расцениваться как изложение официальной позиции Суда по какому-либо вопросу. — Ред. .

Поскольку практика Европейского суда касается 47 европейских стран с различными правовыми институтами и терминологией, для описания некоторых правовых ситуаций используются наиболее общие термины (которые не всегда точно отражают российскую специфику).

В практике Европейского суда можно выделить некоторые общие принципы, которыми он руководствуется при разборе жалоб на несправедливость правосудия, связанных с дефектами доказывания. Это позволяет понять логику Суда, уяснить общие методы исследования, применяемые им при анализе процедур доказывания в национальных судах, — с точки зрения требований статьи 6 Конвенции.

В одной из советских работ по теории доказательств ее авторы писали: «В теории советского уголовного процесса основное внимание всегда уделялось оценке доказательств, а не их источников» [213] Карнеева Л.М., Кертэс И. Источники доказательств по советскому и венгерскому законодательству. М., 1985. С. 16. . Действительно, в системе, ориентированной на поиск объективной истины в конкретном деле, формальная допустимость той или иной категории доказательств не является центральным вопросом. Более того, слишком строгие правила о допустимости могут затруднять поиск такой истины.

Подобное отношение к допустимости доказательств также связано с тем, что «появление в уголовном деле доказательства есть результат процессуальной деятельности органа расследования» [214] Лазарева В.А. Доказывание в уголовном процессе. М. : Высшее образование, 2009. С. 55. . Подвергать сомнению достоверность или допустимость доказательств значило для советских юристов подвергать сомнению профессионализм (и даже в некоторых случаях добрую волю) органов следствия, которые традиционно имели большое политическое влияние. Материалы, направляемые ими в суд, рассматривались как полученные «процессуальным» и потому a priori законным путем. Преодоление этой «презумпции законности» для стороны защиты до сих пор остается очень сложной задачей.

Кроме того, отсутствие специальной процедуры исключения из разбирательства недопустимых в качестве доказательств материалов, как подчеркивал, например, С.А. Пашин, «позволяло на протяжении многих лет смотреть на процессуальную ущербность материалов сквозь пальцы, выдвигая на первый план критерии их “относимости” и “достоверности”» [215] Пашин С.А. Доказательства в российском уголовном процессе. М. : Комплекс-прогресс, 1999. С. 56. . Вместе с тем реформа уголовного процесса, усиление его «состязательной» составляющей требуют новых подходов к определению допустимости доказательств.

Прежде всего, надо понять, какие цели может преследовать исключение недопустимых доказательств [216] Некоторые авторы (например, тот же С.А. Пашин) не используют термин «доказательства» применительно к дефектным материалам. Однако мы будет традиционно использовать термин «доказательства» в самом широком смысле, включая туда и доброкачественные, и дефектные доказательства, и допустимые, и недопустимые, и достоверные, и ненадежные и т.д. . Таких целей две.